в середине его лба не зияет черная дыра диаметром с палец. Револьвер в руке Паркера дернулся, но он по-прежнему держал его, направив дуло в лицо Нэйта.
Наступила жуткая тишина, как будто выстрел Паркера перекрыл все лесные звуки – щебет птиц, шум ветра, все вообще, – оставив только огромную сосущую пустоту. Хлоя видела, как жирное горло Нэйта задвигалось вверх-вниз и из его рта вырвался испуганный мясной звук.
– Гккк… гук… ггггккк…
Никто не проронил ни слова. Никто из них даже не дышал, застряв в прошедшем мгновении, на полсекунды опоздав сделать хоть что-нибудь, чтобы ситуация стала лучше. Теперь лучше превратилось в миф. В легенду. В историю о привидениях. Теперь уже ничто никогда не могло стать лучше.
Затем Нэйт качнулся назад и рухнул на землю, как спиленное дерево. Ники истошно завопила и уткнулась лицом в грудь Джоша. Хлоя стояла, будто пригвожденная к месту, не в силах двигаться, не в силах уложить в голове тот ужас, которому она только что стала свидетельницей.
Адам вышел вперед, медленно приближаясь к Паркеру и револьверу в его руке:
– Парк, не…
Паркер повернулся и побежал в лес.
3
Прежде Хлое никогда не доводилось видеть труп. То есть она, конечно, видела трупы по телевизору, в документальных фильмах, на фотографиях в статьях, в интернете, но не близко, не по-настоящему, не так, как сейчас. Она даже никогда не присутствовала на церемонии прощания с усопшими, не бывала на похоронах. Взрослые в их семье не пустили ее и Паркера на заупокойную службу, когда три года назад умер их дедушка. Сказали, что для них это будет слишком тяжело, сколько бы они ни твердили, что хотят пойти. Потом до нее дошло, что, говоря это, ее мать на самом деле имела в виду, что это было бы слишком тяжело не для Хлои и Паркера, а для самих взрослых, и Хлоя еще долго злилась на нее за это. Тогда они оба – и она, и Паркер – чувствовали, что их лишили какой-то важной части их взросления, их становления.
Тогда это казалось таким несправедливым, но теперь, глядя на ярко-красную жижу, вытекающую из мертвого тела, которое даже еще не остыло, она хотела только одного: вернуться в то время, когда она не знала, каково это – смотреть на мертвеца.
Кровь вытекала из обоих отверстий в черепе Нэйта, окрашивая красным землю и палые листья, а его открытые глаза так закатились в глазницах, что Хлоя могла видеть только влажные липкие белки.
Она истошно закричала и продолжала кричать и кричать. Пару мгновений назад она видела, как умер ее друг, и теперь не могла сдержать рвущийся из груди крик.
Первым начал двигаться Джош.
Он вскочил на ноги, сделал четыре быстрых шага, добрался до Нэйта и упал на колени, взметнув в воздух грязь и пыль. Хлоя увидела, как он двумя пальцами касается мягкой окровавленной шеи Нэйта, ища пульс. Ища хоть что-нибудь, что могло бы вернуть ситуацию в нормальное русло.
– Нэйт? Нэйт, ты слышишь меня? Послушай, парень, если ты слышишь меня, моргни. Подай хоть какой-нибудь знак. – Его голос не дрожал, он был тверд, что было совсем не похоже на того Джоша, которого они знали до сих пор.
Стоявшая у палатки Ники осела на землю и заплакала, сотрясаясь от надрывных рыданий. Хлоя еще никогда не слышала, чтобы Ники плакала так, как сейчас; если бы кто-то спросил ее об этом час назад, она бы сказала, что такое невозможно. На ватных ногах она подошла к Ники, обняла ее с такой силой, на какую только были способны ее худые руки, и прижимала подругу к себе, пока рыдания Ники не затихли.
Убедившись, что Ники снова не начнет плакать, Хлоя встала, подошла к Джошу и помогла ему подняться с земли. Он чуть заметно покачал головой и, вернувшись к Ники, обнял ее. Взгляд Хлои опять переместился на Нэйта и уперся в то жуткое зрелище, которое представляли собой его голова и шея. И из глубин ее души пришло холодное чувство – чувство долга. Нэйт был засранцем, но он не заслуживал такого. Они не должны оставлять его тело в таком виде, скрюченном, неприглядном.
– Адам, ты можешь помочь мне хотя бы уложить его прямо?
Адам не ответил. Хлоя огляделась по сторонам, но Адама не было видно.
Значит, вот оно что.
Ну, конечно, он сделал это и, скорее всего, даже не колебался.
Адам последовал за Паркером в лес.
* * *
– Паркер, подожди!
Сзади донесся голос Адама, но Паркер проигнорировал его, продолжая проламываться сквозь низкорослый кустарник, подальше от крови, подальше от выражения на лицах своих друзей и всего этого шума в голове. В его руке все еще был зажат револьвер, «Смит-энд-Вессон 586», который принадлежал его отцу, тот самый, из которого отец научил его стрелять, когда он достаточно подрос. Вороненый, с отполированной временем рукояткой из древесины грецкого ореха, этот револьвер теперь казался ему намного меньше, чем тогда, потому что он повзрослел. Раньше, когда он был ребенком, ему казалось, что это оружие похоже на те пушки, с помощью которых в стародавние времена одни корабли пускали ко дну другие. Ведь оно производило такой же громкий шум.
– Паркер, пожалуйста, остановись!
Теперь голос Адама звучал громче. Он приближался. Паркера терзали панический страх, ярость и противная пустота, они словно раздирали его грудь раскаленными когтями. Ему хотелось завопить, упасть на землю и, сунув револьвер в рот, нажать на спусковой крючок.
Но он этого не сделал. Он продолжал бежать.
Впереди виднелась роща. Мчась к ней, Паркер вытирал саднящие глаза тыльной стороной ладоней. Нет, он не остановится, ведь он уже так близок к цели. Он будет придерживаться своего плана.
Сзади донесся треск ломаемых веток, и Паркер понял, что Адам догоняет его. Ох уж этот гребаный Адам, мать его. Вечно ему надо совать нос в чужие дела, вечно изображать из себя Капитана Америку.
– Паркер, пожалуйста…
Паркер повернулся, держа палец на спусковом крючке и нацелив дуло в лицо Адама. Его друг выглядел рассерженным, испуганным, охваченным паникой. Он потерял контроль над ситуацией, и это было ему не по вкусу.
– Оставь. Меня. В. Покое, – проговорил Парк, подчеркивая каждое произносимое им слово движением револьвера.
Адам покачал головой:
– Ты же понимаешь, что я не могу этого сделать.
– А придется.
– Почему?
– Потому что у меня есть пистолет, а у тебя нет, – огрызнулся Паркер.
Серое лицо Адама исказилось.
– Нэйт мертв, Парк.
