говорили в предшествующие десятилетия, а юбилей стал реальным поводом посмотреть на события столетней давности иным, свежим и непредвзятым взглядом. Второй подход, предлагавшийся РВИО, носил, на мой взгляд, слишком идеологизированный характер и грешил подгонкой реальных, трагических и драматических событий под какие-то сиюминутные, носившие несколько предвзятый характер задачи. Я долго размышляла, по какому пути и с кем пойти, а потом приняла решение отталкиваться от самого объективного источника – от документов, фотографий, реальных свидетельств происходившего.
Эта концепция подсказала и самого подходящего для этой задачи партнера – Государственный архив Российской Федерации, возглавляемый в то время Сергеем Владимировичем Мироненко, с которым я была неплохо знакома – все-таки мы были однокашники, он учился на истфаке вместе с Алексеем Левыкиным, директором Исторического музея, который тоже принял активное участие в этой выставке. Я очень хорошо помню тот субботний день, когда я, заранее договорившись, приехала на дачу к Сергею Владимировичу для первого, очень серьезного разговора. Я страшно волновалась – ведь исторические выставки не были моим коньком, но я отдавала себе отчет в том, что сейчас существует уникальная возможность сделать проект, где объективный голос документа и реального свидетельства, рассказывающего об эпохальных событиях, которые оказали огромное влияние на все течение мировой истории ХХ столетия, может объединиться с голосом великих художников – современников событий. И все это должно быть облечено в идеальную эстетическую форму, чтобы вместе оказывать на зрителя сильнейшее эмоциональное воздействие и заставить задуматься о множестве вопросов, которые раньше, может быть, и не приходили в голову. Мироненко согласился, и, хотя у архива не было опыта организации таких масштабных выставочных проектов, тот подход, который они демонстрировали на своих выставках в зале Федеральных архивов на Пироговке, мне очень импонировал и казался современным, побуждающим к размышлениям.
Мы несколько раз встречались с Сергеем Владимировичем и с его заместителем Сергеем Баланом, отвечающим за выставочные проекты в зале Федеральных архивов, с которым я была знакома еще в 90-е годы, когда он работал заместителем директора по науке Московского дома фотографии, с куратором Ольгой Барковец и с Анной Пахомовой, которой я поручила заниматься этим проектом, поскольку у нее был хороший опыт работы с архивными материалами. Подобрать состав художественной части выставки я попросила Инну Балаховскую, а архитектором выставки, после фальстарта с молодым дарованием, которое было готово представить наброски проекта только после заключения и оплаты договора, я предложила пригласить Евгения Асса – я всегда глубоко уважала и ценила его, уважаю и очень ценю до сих пор. У меня был прекрасный опыт работы с ним в этом же пространстве в 2007 году, когда Музеи Кремля организовали на площадке Нового Манежа удивительную выставку «Дары вождям» – одну из самых оригинальных по концепции и визуальному решению. Я с самого начала предлагала его кандидатуру, в том числе и потому, что он был прекрасно знаком со всеми сложностями и техническими ограничениями этого пространства.
На встречах в Госархиве мы много обсуждали и спорили, стараясь найти самую точную и правильную концепцию и вычленить окончательный список экспонатов из сотен и тысяч говорящих документов и фотографий. При этом мы должны были учитывать и точку зрения Военно-исторического общества, которое зачастую достаточно жестко критиковало идеи специалистов из Госархива. Мне приходилось лавировать между Сциллой и Харибдой – Сергей Владимирович человек очень темпераментный, и нам нелегко давались необходимые компромиссы, он иногда сердился на меня за излишнюю податливость. Наконец проект был согласован с Министерством культуры (с оговорками Военно-исторического общества), и мы приступили к работе над экспозицией, предварительно изложив свои идеи и мысли (справедливости ради отмечу, не всегда очень четко оформленные) архитектору.
Когда Евгений Викторович Асс принес в Госархив свои первые наброски, выполненные углем и сангиной на ватманских листах, я в мгновение поняла, что все – проект сложился, это будет лучшая историческая выставка из когда бы то ни было сделанных, да простят мне эти слова мои коллеги из исторических музеев. Залы в Новом Манеже очень сложные, на две стороны от входа, с достаточно большим вестибюлем, в котором нельзя показывать экспонаты, но который обязательно должен быть задействован. Евгений Асс предложил затемнить входную зону и на большой стене спроецировать черно-белую хронику времен Первой мировой со взрывом бомбы, который он предложил подсветить красным светом. По левую сторону простирались два белых зала. В одном из них мы разместили в витринах уникальные документы, относившиеся к первым дням войны, в том числе и телеграммы, которыми накануне начала военных действий обменивались Николай II и кайзер Вильгельм, а также дневник императора, раскрытый на странице, датированной 1 августа 1914 года. Второй зал носил название «Госпиталь» и представлял собой абсолютно белое пространство, разделенное простыми деревянными опорами, на которых висели полотнища – простыни или занавески, как в полевых госпиталях. Он рассказывал о событиях первых месяцев и лет войны, о благородстве, вере, преданности отечеству, милосердии, самопожертвовании – о всем самом лучшем, что мобилизовала в каждом Великая война. Вторая половина выставочного пространства справа от входа говорила об ужасах войны и о том, каковы были для России ее последствия. Этот зал был оформлен в темных тонах, а пол выложен ржавым кровельным железом, которое грохотало под шагами посетителей как артиллерийская канонада. Стена в конце зала была зеркальной, перед ней развесили большие полотнища – они служили экранами для черно-белой хроники времен войны, а с оборота эти полотнища сделали красными, с нанесенными слева направо революционными лозунгами, которые отражались зеркально, доминируя над пространством в конце экспозиции. На стенах висели шедевры русской и западноевропейской живописи, созданные во время Первой мировой, – полотна Виктора Васнецова, Кузьмы Петрова-Водкина, Алексея Шевченко, Питера Нэша, Джино Северини, предоставленные Третьяковской галереей, Русским музеем, Пермской картинной галереей, Музеем империалистической войны в Лондоне и Музеем Стеделийк в Амстердаме. Вот где пригодились наши международные контакты, я сама вела переговоры с зарубежными музеями, и коллеги, которые приезжали в Москву на монтаж и демонтаж своих экспонатов, высоко оценили уровень выставки и важную роль, которую в общем впечатлении играли художественные произведения. Евгений Викторович подключил к работе своего сына Кирилла и невестку Надежду Корбут, которые подробно разработали дизайн витрин, этикетки и экспликации и отвечали за все детали, – все было продумано до мелочей и работало на исключительное впечатление от этого уникального проекта. Огромную роль в выставке играли хроника и мультимедиа, они были очень грамотно и деликатно введены в экспозиционное пространство. Завершал выставку гигантский экран с фотографиями трехсот георгиевских кавалеров Первой мировой, где рядом друг с другом висели портреты адмирала Колчака и Георгия Жукова, и можно было, нажав на соответствующие значки на панелях, прочитать биографию каждого. Мы пригласили очень молодую команду сделать все мультимедиа, они оказались креативными и смогли
