Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 174
изощренность придворных интриг странно контрастируют с тем, что нам известно из археологии, а именно – с крайне скромным размером двора Давида. Мы вправе ожидать такие шекспировские страсти в гораздо более развитых дворцах: например, при дворе царя Ахава или его преемников. Странно, что они кипели в военизированном и бедном Иерусалиме.
Однако за этими шекспировскими страстями кроются иногда не менее важные, но более прагматические обстоятельства.
Так, наш рассказчик сообщает, что один из братьев Давида, Амнон, был убит еще до воцарения Соломона. Он изнасиловал свою сводную сестру и погиб от рук ее брата. Но, как мы уже говорили, мать Амнона звали Ахиноам. Так же звали одну из жен Саула, и мы знаем, что после смерти Саула Давид овладел его гаремом (2Цар. 12:8).
Завладение гаремом побежденного соперника на Древнем Востоке было одним из главным символических действ, утверждавших победу нового царя; оно свидетельствовало о его мощи, сексуальной силе и было универсальным символом доминирования. Мы легко можем понять причину, по которой Давиду было важно взять замуж жену Саула. Но мы также легко можем понять, какие проблемы происходили от рождения такого наследника, и вслед за Барухом Гальперном мы можем заподозрить, что если Амнон был действительно рожден от жены Саула, то причиной его убийства могла быть вовсе не изнасилованная им сестра.
Что же касается другого сына Давида, Авессалома, то он был внуком царя Гешура Талмая (2Цар. 3:3). Гешур была небольшая территория, располагавшаяся на Голанах, и принадлежавшая впоследствии племени Манассии. Гешуриты, по-видимому, были одним из тех племен, которые впоследствии полностью растворились в Израиле, так же как кениты растворились в Иудее. Замужество Мааки было, очевидно, одним из способов союза с этой территорией. Авессалом был сын одного из царьков, существовавших на территории Израиля, и там же, на территории Израиля, он жил в течение трех лет после своего бегства (обстоятельство, которое заставляет нас заподозрить, что контроль Давида над Израилем оставлял желать лучшего). Поэтому нас не должно удивлять, что в ходе восстания Авессалома его поддержал весь Израиль.
Однако, конечно, самая подозрительная история, которую мы видим, – это история о прелюбодеянии Давида и Батшебы и смерти их маленького сына.
Начнем с того, что Давиду не было никакой надобности убивать Урию. Он мог просто приказать ему развестить с женой, и чувства самой женщины при этом не имели никакого значения. В той же самой 1-й книге Царств Ишбаал приказал своей сестре развестись, чтобы выдать ее замуж за Давида.
Поступок Давида труднообъясним и еще более труднодоказуем. Откуда, в самом деле, рассказчик знает, что Давид написал Иоаву письмо с приказом поставить Урию в самое опасное место? Умел ли царь Давид писать вообще? А если нет, как он доверил такое сомнительное послание писцу? Как можно с такой уверенностью атрибутировать смерть Урии приказам его босса? В конце концов, Урия был наемником и солдатом удачи, смерть была его ежедневным профессиональным риском.
Но главное – с какой стати наш рассказчик, который, как мы видели, обеляет Давида на каждом шагу, приписывает ему убийство, которое так трудно доказать?
И сам Девтерономист, и по крайней мере один из его источников занимаются откровенной Апологией Давида. Они идут на невероятные ухищрения, чтобы освободить Давида от подозрений в убийстве Саула, Ионатана, Авнера, Ишбаала, всего рода царского рода Саула. Давид являлся непосредственным бенефициаром всех этих убийств; без них он не стал бы царем Израиля, и даже если все эти обвинения были предъявлены ему его врагами, в них, безусловно, было много правды. И тем не менее Девтерономист лезет из кожи вон, чтобы его оправдать, и готов для этого строить самые головоломные и неубедительные комбинации.
С какой же стати Девтерономисту вздумалось обвинять Давида в единственном убийстве, которое ему было совершенно не нужно и недоказуемо, – убийстве, которого Давид, скорее всего, не совершал?
Более того. Девтерономист не просто обвиняет Давида сам. Он утверждает, что его обвинил не кто иной, как придворный пророк Натан, – тот самый, который предсказал Давиду от имени Яхве, что дом его будет править вечно, и вообще занимался самой неприкрытой лестью.
Придворный пророк – это весьма специфическая категория. Профессия придворных пророков на Древнем Востоке в начале железного века была хорошо известна, и занимались они тем же самым, что и Министерство Правды у Оруэлла. Они обслуживали власть. Представить себе, что пророк Натан выступит с критикой против Давида, – это так же вероятно, как представить себе, что ведущий главной новостной программы СССР обрушится с язвительной критикой на решения XXV партсъезда.
С какой стати наш апологет приписывает кровавому тирану Давиду убийство Урии, которого он, вероятно, не совершал, а придворному идеологу Натану – обличение этого убийства, которое тот никогда бы не мог себе позволить?
Рискнем – опять-таки вслед за Барухом Гальперном – предположить, что все это сделано ради одного, совершенно критического для нашего автора утверждения. А именно ради утверждения о том, что ребенок, зачатый Батшебой еще в то время, как она была замужем за Урией, умер. Он умер еще во младенчестве и не имел никакого отношения к великому царю Соломону, сыну Давида и Батшебы, который занял после своего отца законно унаследованный престол.
Ради этого наш автор строит самые удивительные конструкции.
Для начала он настаивает на том, что умершее дитя было точно дитя Давида и Батшебы. Он рассказывает длинную и путаную историю о том, как после того, как Батшеба забеременела, Давид вызвал Урию к себе. Давид хотел, чтобы тот переспал с женой и тем самым легитимизировал ребенка. Он специально приказал ему идти домой. Он даже послал в этот дом царское кушание. Но бедный Урия был так предан царю, что провел ночь в караулке возле дворца.
«Но Урия спал у ворот царского дома со всеми слугами своего господина, и не пошел в свой дом» (2Цар. 11:9).
Давид снова напоил его и снова отправил домой: и снова верный Урия ночевал в караулке.
Согласимся, эта сцена сколь остроумна, столь и маловероятна. Дом Урии был недалеко от Давидова: как мы помним, Давид увидел Батшебу со своей собственной крыши, и она купалась достаточно близко, чтобы царь без подзорной трубы мог разглядеть ее во всех подробностях. Урии, чтобы попасть домой, не то чтобы надо было брать такси и ехать из Коннектикута в Нью-Джерси.
Но еще невероятней, если подумать, сцена, в которой Давид сходит с ума из-за болеющего младенца.
Напоминаем:
«И поразил Яхве дитя, которое родила жена Урии Давиду, и оно заболело. И молился Давид Богу о младенце,
Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 174
