Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
– Да, удивительно. Человек, который плохо стреляет, убиваетодним точным снайперским выстрелом. Правда, не того, кого хотел. Потом бежит вужасе к метро, возвращается домой, кладет пистолет назад в ящик и живет дальшекак ни в чем не бывало.
– Именно так, – энергично кивнул Чернов, – и я не вижу здесьникаких противоречий. На одной чаше весов – пистолет, мотив, отсутствие алиби,дневник этого несчастного Гришечкина. А на другой что? Разговор с сумасшедшейстарухой? Некое смутное ощущение, будто что-то все-таки не так? Да, у меня тожеоно есть. Ну и что? Для суда это не довод. А насчет старухи – будь она триждынормальной, все равно ради своей внучки наплела бы, что это ты выкрал, а потомподбросил пистолет. А звонки? Анонимные звонки и дурацкая мистическая история скакими-то щепками в подушке? Ведь все так четко укладывается в одну схему. Кудани ткнись – сплошные доказательства, прямые и косвенные, какие хочешь.
– Уж больно их много, доказательств, – пробормоталКузьменко, – прямых, косвенных… Даже искать не пришлось. Все на тарелочке сголубой каемочкой преподнесли: кушайте, господа, не трудитесь, вот вам убийца.Она убила, конечно, она. А кто же еще?
– Ваня, прекрати, – поморщился Чернов. – Ну действительно,кто же еще?
* * *
Трезвонил домофон, но в первую минуту Кате показалось, этоопять ее сотовый, и опять она услышит сейчас какую-нибудь многозначительнуюпакость. Было тяжело выкарабкиваться из глубокого, крепкого сна. Но упрямоетреньканье не утихало. Открыв наконец глаза и взглянув на часы, Катяобнаружила, что уже десять, вспомнила о Луньке и Митяе, встала, прошлепалабосиком в прихожую, сняла трубку.
– Это Митяй, – буркнул недовольный мужской голос.
– Да, доброе утро. Подождите, пожалуйста, в машине. Яспущусь через пятнадцать минут. – Хорошо. Вишневый джип «Чероки» 458МЮ.
Пока Катя умывалась, чистила зубы, приводила себя в порядок,она пыталась собраться с мыслями. Но было невыносимо начинать день с тогокошмара, о котором она заставляла себя не думать, засыпая в начале пятого утра.
Она надеялась узнать нечто важное от Светы Петровой. Светамертва. Бориска-помоечник мог видеть, а возможно, и видел убийцу. Он мертв.Свету задушили, инсценируя ограбление. Бориска отравился этиловым спиртом. Таксказал врач «Скорой.».
Ночью, а вернее, под утро, всего несколько часов назад,вместе со «Скорой» приехал милицейский наряд. На Катин вопрос, не может ли этооказаться убийством, толстый низенький капитан отреагировал своеобразно. Онсмерил Катю надменным, испепеляющим взглядом, фыркнул, смачно сплюнул наасфальт и произнес:
– Да хоть бы они все передохли.
– Ах ты, козел вонючий! Мусор! – взвилась Сивка, котораястояла тут же, тихо монотонно всхлипывая.
– Что ты сказала? – Капитан двинулся на Сивку. – Ну-каповтори, что ты сказала? Сейчас за козлов ты у меня… – Не надо, не трогайте ее,– вступилась за бомжиху Катя.
– А вы, женщина, не лезьте, идите домой. Нечего тут! –рявкнул на Катю капитан.
– Все вы козлы, суки, ненавижу! – Сивка завелась всерьез,стала визжать на весь двор.
Ее грубо, тумаками, с безобразной матерщиной затолкали вмилицейскую машину. Катя впервые в жизни наблюдала вблизи такую сцену. Ей сталожалко грязную, несчастную бабу. Она, вероятно, любила своего Бориску.
Вообще всех стало жалко: Свету Петрову, вредную, склочную,тоже несчастную, и ее маму, Эллу Анатольевну, и Глеба, и себя. Хотелось сказатьчто-то резкое, оскорбительное толстому капитану милиции, которому все по фигу.Ну человек же умер! А другой человек плачет над ним. Почему тебе так приятнокуражиться над пьяной теткой? Оставь ее в покое. Ты так остро реагируешь наоскорбления при исполнении? У тебя такая нежная, ранимая душа под милицейскимкителем, что ты плачущей бабе «козла» простить не можешь? Ну дай ты ейоткричаться, отплакаться, ну не бей ты ее с таким явным удовольствием, с полнымощущением своего права, своего морального и физического превосходства.Остановись, капитан. Пусть они бомжи, пусть от них воняет. Они люди.
Однако ничего этого Катя не сказала. Молча развернулась,побрела к своему подъезду. Колотил озноб, и от того, что промолчала, невступилась за несчастную тетку, становилось еще гаже. Понятно, никакого смыслав ее заступничестве не было бы, и все-таки… С этим гадким чувством она уснула,и утром, наспех приводя себя в порядок перед визитом к вору в законе Луньку,так не хотела опять возвращаться все к тому же гадкому чувству собственнойбеспомощности и опасности, которая бродит где-то рядом, совсем близко, забегаетвперед, предупреждая каждый Катин шаг, смеется в телефонной трубке, а возможно,и в глаза заглядывает.
Митяй курил в джипе, коротко просигналил, когда она вышла изподъезда. Перед разговором с Луньком надо успокоиться и собраться. Если онатвердо решила взять на себя казино, то этот разговор вдвойне важен. Лунек будетвежливо проверять ее «на вшивость», и от того, как она поставит себя с самогоначала, зависит очень многое.
Лунек ждал ее в своем офисе-особняке в Сокольниках. Бесшумнораскрылись стальные ворота и тут же закрылись, пропустив джип. В гостиной нажурнальном столе стояли ваза с фруктами и пепельница.
– Привет, соня. Завтракать будешь? – Лунек встал ейнавстречу, поцеловал в щеку.
– Буду, – кивнула Катя и уселась в глубокое мягкое кресло.
Лунек щелкнул пальцами, через минуту пожилой, бритый под«ноль» мужик, которого Катя прежде никогда не видела, вкатил сервировочныйстолик. На столике дымилась большая серебряная турка с кофе, стояли высокиестаканы с ледяным апельсиновым соком, тарелки с поджаренными ломтиками ржаногохлеба, с сыром, ветчиной, вазочки с черной и красной икрой.
– Ну как, ты обдумала наш разговор? – спросил Лунек,разливая кофе по чашкам. – Ты готова стать единственной наследницей? Или у тебяесть сомнения?
– Если честно, сомнения у меня есть, – призналась Катя, –во-первых, я ничего не смыслю в игорном бизнесе. Во-вторых, очень люблю балет.И, в-третьих, не совсем понимаю, почему нельзя поделить все на троих, какположено по закону. Грубо говоря, почему именно я?
– Объясняю по пунктам, – усмехнулся Лунек. – Что касаетсяигорного бизнеса, то твой муж тоже сначала в нем ничего не смыслил. Но освоилсядовольно быстро. Дальше. Ты любишь балет и понимаешь, что если возьмешь на себяказино, то танцевать уже не сможешь. Хорошо, что ты это понимаешь. Но, видишьли, если ты откажешься от казино, то никто не гарантирует, что твой театр неразвалится. Он ведь никому, кроме тебя, по-настоящему не нужен. Извини, но мнетоже. Балет – это, конечно, красиво, возвышенно, однако дохода не приносит.Только одни расходы. Я готов с ними смириться просто из уважения к тебе. Анасчет возможности танцевать – тебе, извини, уже не двадцать. Я в этом плохоразбираюсь, но знаю: ваш балетный век короток. Ну сколько еще ты продержишься впримах? Надо думать о будущем. И последнее, главное. Почему именно ты?Калашников-старший, как тебе известно, уже владеет определенной долей акций.Если к этому прибавится еще солидный куш, одна треть от части Глеба, тополучится много. Но я боюсь, получится еще больше, ибо Константину Ивановичуничего не стоит уговорить Надежду Петровну отказаться от своей трети в егопользу. Таким образом, в руках одного человека окажется шестьдесят процентов отконтрольного пакета. При всем моем уважении к Константину Ивановичу, я неуверен, что он устоит перед искушением, не попытается захапать все целиком ивыйти из-под моего контроля. И у его юной жены тоже губа не дура. Она оченьбойкая девочка, очень… В общем, они стоят друг друга, и из двух вариантов – ониили ты – я выбрал тебя. Я понятно излагаю?
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
