Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 134
Недоумова, боясь заманчивой прелести осенних вечеров, ушла в свою комнату. Настала восхитительная пора сумерок, когда на одном краю неба еще светлеет розовой полосой вечерняя заря, а на другом уже зажигаются бесчисленные звезды, туман стелется на предметы и облекает их в неопределенные фантастические формы. Это пора всегда склоняет к мечтательности, к кротости, к любви; кажется, будто мысли наши, как и окружающие предметы, принимают неясные образы и превращаются в видения фантазии. Известно, хоть бы я этого и не сказала, что разговор между молодыми различных полов, на какой бы лад ни был построен, непременно сойдет к рассуждениям – меланхолическим или философическим, смотря по характерам собеседников, о счастии и об истинной любви.
Этим именно кончился и разговор наших гуляющих, коснувшись сперва театров и словесности. Евгения Антоновна, которая вышла замуж по собственному выбору, утверждала, что нет другого счастия в мире, как обвенчаться с любимым человеком и жить, не смотря ни в прошедшее, ни в будущее. Поэт доказывал самым поэтическим образом, будто истинная любовь не требует законных связей и так далее, что всегда и на всех языках доказывают молодые поэты. Ольга молчала во время этих прений: и что могла она сказать? Что испытала она в любви? Свои тайные чувства она начинала таить от самой себя. Это первый предостерегательный голос совести. Зачем так редко мы следуем ему!
Анатолий, чтобы вовлечь ее в разговор, склонил речь к повести, напечатанной в одном журнале, которая нашла отголосок в сердцах многих женщин и была предметом общих разговоров. Евгения привязалась к несбыточным происшествиям этой повести, не умея понять их значения. Ольга с свойственным ей жаром защищала автора.
– Я знаю только то, – сказала Евгения, – что эта повесть нагнала на меня тоску и страшные сны; несчастный герой…
– Не называйте его несчастным! – прервала ее Ольга. – Он так любил, так сильно, глубоко чувствовал, что в сравнении с прозябанием большей части людей он не был совершенно несчастлив!
– Если вы называете не совершенно несчастливым человека, который страдал, умел вполне чувствовать свое страдание и находил одну отраду в этом печальном сознании…
– Вы забываете, – возразил поэт, – что он был уверен во взаимности любимой им особы; а эта уверенность не лучшая ли отрада во всех страданиях, какие бы препятствия и расстояния ни разделяли влюбленных! Постигнуть любовь чистую, духовную, откинувши все низкие страсти чувственности, под прелестною оболочкою женщины любить только незримую душу, проникнуть в сокровеннейшие изгибы этой души, увидеть в ней себя, прочесть свою любовь… о, этого счастия никакие силы небесные не могут отнять у нас! Поставьте вселенную между любовниками этого рода, их души не разлучатся, и тут на их горизонте порой блеснет луч счастья.
Поэт смеялся втайне своей восторженной речи, но она произвела ожидаемое действие в душе Ольги. Характер Анатолия был в совершенном разногласии с теми чувствами, которые он выказывал в своих творениях: огненный и возвышенный в стихах, в сущности, он был человек самый обыкновенный, жаден ко всем удовольствиям, буен в кругу товарищей и ловелас с женщинами.
– Поэты более говорят о любви, нежели чувствуют ее, – сказала Евгения, – и вы, верно, основываете эти предположения на одной теории. Испытали ль вы любовь этого рода? Взвесили ль ее бедные утехи с ее терзаниями?
– Нет, до этой поры я не любил, – произнес он выразительно, глядя на Ольгу, которая схватила и поняла этот взгляд сквозь сумрак вечерний. – Я избегаю любви, – продолжал он, – страшусь ее, может быть, от предчувствия. Кто знает, не назначено ли мне судьбою встретиться с душою холодною, не доступною ни к каким глубоким впечатлениям, или уже занятою другим предметом, или, что всего хуже, которая польстит минутной взаимностью и, переменив прихоть, как перчатки, явится вновь свободною и легкою, не подумает о том, что она измяла и истерзала все существование человека.
– И вы также отнимаете у женщины лучшую способность ее души! – возразила Ольга, уязвленная нападением. – Отнимаете способность любить сильно, постоянно, безусловно, с совершенным самоотвержением, не зная ни препятствий, ни боязни; способность сосредоточить все силы сердечные и умственные в одном чувстве, спаять свое существование с своей любовью?.. Нет, не отнимайте этого высокого дара у женщины. Это наша собственность, наша сила, наш гений!
– Вы любили?
– Я?.. да, я замужем…
– Какой ответ! Любовь и супружество не всегда живут в согласии. Любили ль вы?
Ольга вспыхнула, тайная досада пробудилась в ее сердце.
– Да, я любила и люблю… моего мужа, – отвечала она с гордостью.
– Так по системе Евгении Антоновны вы должны блаженствовать: вы любите вашего мужа, и я имел счастие удостовериться в его нежной привязанности к вам.
– Вы?
– Да, помните ли, в театре? Когда вам сделалось дурно… от жару; и когда полковник с такой заботливостью побежал за водой.
Ольга молчала, но в сердце ее негодование боролось с приятным чувством воспоминания. Анатолий тоже замолчал, довольствуясь тем, что удостоверился в своем торжестве.
– Мне холодно, – сказала Ольга. – Войдем в комнату; я завтра еду в Петербург.
Она в тот же вечер простилась с хозяйкой и на рассвете уехала, увозя с собой столько воспоминаний, сладких для сердца и беспокойных для совести. На половине дороги щегольской кабриолет промчался мимо коляски полковницы Гольцберг. Анатолий вежливо ей поклонился.
Он скоро нашел случай познакомиться с Гольцбергом, и недальновидный полковник сам представил его Ольге, утверждая, что стихи покажутся ей еще прекраснее, когда их автор сам станет их читать. В первый раз мнение полковника было совершенно согласно с мнением полковницы.
Быстро летело время для молодой мечтательницы; ее мечтательницы идеал был беспрестанно с нею, и даже во время его отсутствия она не разлучалась с ним. Всегда, везде она встречала его или его имя – его славу. Поутру за чайным столиком Ольга развертывает принесенный журнал, глаза ее падают на стихи Анатолия или на похвалы его таланту; в полдень она едет прогуляться, и из окон магазинов беспрестанно выглядывают портреты ее поэта, недавно поступившие в продажу; в два часа она делает визиты своим знакомым, и столы всех гостиных украшены его сочинениями в разных форматах и обертках; вечером она едет в театр: там ждет ее еще большее наслаждение; там мысли поэта получают еще более силы от искусной игры актеров, от волшебных декораций, от гармонических звуков оркестра. Там, бог знает по какому магнетическому сочувствию, при всяком страстном выражении в пьесе глаза Ольги встречают глубокий, исполненный любви взгляд поэта.
Да! Ольга уже любила его со всей силою пламенной души; он не мог сомневаться в этом, но был слишком просвещен в науке женского сердца, чтобы не
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 134
