class="p1">Я хотел огрызнуться, но за стенкой вновь послышались звуки плача. Вот уж не думал, что Сюй Вэй так и не сможет успокоиться… У меня пропал энтузиазм препираться с Ян Кэ. Нужно ли попробовать успокоить парня? Нельзя же все время так плакать…
Заметив, что я собираюсь выйти, Ян Кэ остановил меня:
– Не обращай на него внимания.
– Да у тебя глыба льда вместо сердца! Раз уж человек так горько плачет, то наверняка ждет, что его кто-то успокоит.
– Не он тут болен, – отрезал Ян Кэ и переложил мою сумку с кровати на диван.
– Больной здесь ты, я понял.
– Ты… – Ян Кэ закатил глаза, а затем указал на свои ботинки.
Мы оба, выходя из машины, наступили в лужу, хотя выходили с разных сторон. На черной обуви осталась грязь желтоватого цвета. Из-за жеста Ян Кэ я подумал, будто он хочет, чтобы я дочистил его ботинки, так как на них еще оставалась грязь, поэтому с негодованием воскликнул:
– Ян Кэ, это уж слишком! Если думаешь, что из-за денег ты… Не думай, что ты… – сказал я половину того, что хотел, и опустил глаза на свою обувь. И тут осознал, что имел в виду Ян Кэ, – и оставил идею идти к Сюй Вэю и успокаивать его.
Далеко не все тайны поддаются разгадке. Вне зависимости от того, сколько бы мы с Ян Кэ ни вели бесед и рассуждений, иногда нужно позволить событиям просто идти своим чередом. Только когда ситуация начнет проясняться, мы сможем приступить к решению проблемы. Я осознал это только впоследствии. Не зря Ян Кэ хотел сперва отдохнуть – ведь вечером у нас совершенно не будет времени для сна…
Тетушка Лун посчитала, что была с нами неучтива, поэтому, заварив чай, тут же позвала нас спуститься, и так мы проболтали с ней до вечера. Она также позвала повара и дворецкого, чтобы нам приготовили ужин и накрыли стол. Нам совершенно не нужно было о чем-либо беспокоиться. Ужинали мы до десяти часов вечера. Когда посуду со стола убрали, Сюй Лаода сказал, что он устал и пойдет спать.
Когда старший Сюй собрался подняться и уйти наверх в спальню, Сюй Вэй, который весь вечер был немногословен, вдруг спросил Ху Динлэ, помнит ли тот одну историю, которую они некогда публиковали. Сюй Вэй добавил, что она имеет отношение к событиям, которые недавно произошли здесь, и он хотел бы ее рассказать.
Сюй Вэй редко проявлял инициативу в разговоре. Усевшись на диване, я, Ян Кэ, тетушка Лун и Сюй Лаода терпеливо ждали рассказа.
Когда обеспокоенный чем-то человек изъявляет желание что-то поведать, это очень оптимистичный знак: значит, он хочет взаимодействовать с другими людьми. На самом деле любой человек стремится сам себе помочь, ему требуются только поддержка и внимание со стороны других.
Я дал всем понять, чтобы никто не перебивал Сюй Вэя. Тетушка Лун от воодушевления не смела даже лишний раз дышать; она в нервном напряжении села рядом с сыном в ожидании рассказа внука.
Сюй Вэй, не болтая лишнего, сразу перешел к делу. Во времена правления династии Сун в провинции Гуанси, в городе Циньчжоу был некогда правитель округа по имени Линь Цяньчжи. Из-за странной болезни его ноги и руки совсем ослабли, но до него донеслись слухи, что употребление в пищу детей укрепляет мышцы и кости. По его приказу было убито несчетное количество детей десяти с лишним лет на землях, подконтрольных ему. В дальнейшем преступления Линь Цяньчжи раскрыли. Но люди были разгневаны тем, что императорский двор не приговорил преступника к смерти, а лишь сместил его с должности и отправил в ссылку. Через какое-то время императором была объявлена амнистия, Линь Цяньчжи получил свободу и жил вплоть до падения династии, мирно умерев естественной смертью[64].
– Но это был не единственный случай. В Лючжоу тоже жил человек, поедающий детей. Но ел он только сердца мальчиков. В гробу, который нашли в нашем коттеджном поселке, лежит труп одной из жертв этого человека…
Тут лицо Сюй Вэя исказилось свирепой гримасой, как у человека, которого вот-вот одолеет приступ буйства. Видя, что все мы смотрим на него, ожидая продолжения рассказа, он, стиснув зубы, начал бормотать:
– Этих детей было больше тысячи, и все они стали злым духом, пришедшим за нами. Они отняли мою одежду, отнимут и вашу, а еще ваши… Они скоро будут здесь… Они пришли в мой дом, разрисовали стену, всех их нарисовали… и призвали сюда…
Видя, что чем дальше говорит Сюй Вэй, тем больше выходит за рамки, тетушка Лун в ужасе посмотрела на Ян Кэ, надеясь, что он утихомирит ее внука. Но Ян Кэ никак не реагировал, он просто наблюдал за Сюй Лаода.
Слушая бесконечный поток странных слов Сюй Вэя, Сюй Лаода пришел в смятение. Он не выдержал и наконец разразился бранью:
– Заткнись! Я потратил столько денег на учебу не для того, чтобы ты читал всякие вздорные истории! Скотина… Доучился до такой степени, что с катушек уже слетел?
– Это ты слетел! Ты больной! – не отставал Сюй Вэй.
Выругавшись, он вскочил со своего места и, не оглядываясь, рванул на второй этаж.
– Ох… Сюй Вэй! – Ху Динлэ хотел последовать за другом, но тут обернулся и начал успокаивать нас: – Не переживайте, с ним все в порядке. Я поговорю с ним.
– Спасибо, спасибо! – поблагодарила тетушка Лун.
Сюй Лаода фыркнул и, едва переводя дыхание, поднялся наверх, оставив меня, Ян Кэ и тетушку Лун внизу. Мы втроем обменялись растерянными взглядами. Тетушке Лун наверняка было неловко; она объяснила, что Сюй Лаода очень переживает за сына и что он никогда его не обижал. Даже хранит на память детские вещи сына и бутылочку, из которой Сюй Вэй пил молоко, будучи младенцем… Даже изношенные ботиночки Сюй Вэя, которые он носил в детстве, лежат у них дома.
Во всех семьях сыновья ругаются с отцами. Я не был удивлен их ссоре, считая, что тут нечего оправдываться, но все же успокоил тетушку Лун, сказав ей не волноваться. Наверняка проблема Сюй Вэя незначительна, а то, что он слышит какие-то звуки, это, скорее всего, из-за чрезмерного увлечения рассказами. Если он прекратит это занятие, то и галлюцинации пройдут.
– Уже поздно, идите спать. – Настроение тетушки Лун по-прежнему было скверным; выступившие на глазах слезы падали вниз крупными каплями. Она была не в духе слушать меня.
– Пойдем, время и вправду позднее. – Ян Кэ, следуя словам тетушки Лун, позвал меня подняться наверх.
В доме все стихло, были
