Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
твоих сокровищ. Кроме того, разве эти слова можно назвать наглой ложью?
– Допустим. Но ты по-прежнему носишь ее брошь. Если она позовет тебя, ты тут же прибежишь обратно?
– Не знаю, – призналась Хелльвир. – Может быть.
Он наклонился вперед, опираясь локтями о колени, и ей показалось, что при этом стены комнаты искривились, а свет ее свечи обогнул его силуэт, не касаясь лица и одежды.
– После всех этих несчастий, причиной которых она была, – медленно проговорил он, – ты согласна снова и снова спасать ее от гибели? Я знаю ее. Она приходила в царство Смерти; на его стенах остался отпечаток ее души. Я знаю, что творится в ее сердце, о чем она думает, я знаю, что она сделала… – Он покачал головой, но Хелльвир не заметила на его лице печали. Наоборот, он был возбужден, как будто ему не терпелось увидеть, что произойдет дальше. – Но это не идет ни в какое сравнение с тем, на что она еще способна. Мне не часто выпадает возможность встретить человеческую душу прежде, чем ее обладатель прольет реки крови. Война следует за нею, как тень.
Хелльвир хотелось возразить, но она не знала, что сказать. Она просто вспоминала встречу с Салливейн в стране Смерти – когда умершая, блестя глазами, взяла ее за руку и принялась раскачивать ее, словно ребенок. Вспоминала Салливейн, которая наблюдала за ней в свете пламени, пылавшего в камине, умоляла ее остаться. В этих глазах не было коварства, ненависти, жестокости. Это была просто Салливейн.
– Она не такая… не совсем такая, – тихо ответила Хелльвир. – Она не… ей не нравится то, что она творит. Что она натворила. Мне кажется, это бабка сделала ее такой – ради выживания. Но Салливейн сумела воспротивиться ей, и поэтому я надеюсь на то, что она изменится.
Существо по имени Смерть, явно не убежденное ее словами, откинулось на спинку стула. В этом сне, или видении, не было звуков; только воск капал на пол. Хелльвир не обернулась, чтобы поправить оплывшую свечу.
– Какая разница, нравится ей совершать преступления или нет? – хмыкнул человек с черными глазами. – Ты во всем обвиняешь ее бабку, но она и без посторонней помощи может привести свой город и страну к гибели.
Хелльвир почувствовала, что дрожит.
– Это не обязательно должно произойти, – возразила она.
– Я видел много войн, – продолжал человек с черными глазами. – Много мятежей. Они похожи на плоские камешки, прыгающие по воде: за короткими мирными промежутками следуют неизбежные десятилетия хаоса и кровопролития. Я вижу предвестия войны и никогда не ошибаюсь.
Хелльвир расправила плечи, подняла голову.
– Какое тебе вообще дело до этого? – вызывающе спросила она.
Он пожал плечами, и в комнате стало чуточку темнее.
– Никакого, – ответил он. – Война, мир. Мне все равно. Души проходят мимо, я наблюдаю за ними. Пожалуй, война интереснее мирного времени.
– Тогда зачем ты предупреждаешь меня? Если война неизбежна? Если то, что произойдет, так интересно?
Он улыбнулся этой своей снисходительной улыбкой, которая так раздражала ее.
– Я тебя не предупреждаю. Ты меня неправильно поняла. Я просто хочу подготовить тебя к тому, что ждет тебя в будущем. – Смерть наклонился к ней. – Но, возможно, тебе так же любопытно, как мне? Увидеть то, что случится? Может быть, ты тоже находишь войну интересной?
– Я не хочу войны.
– Но ты жаждешь вовсе не мирной и спокойной жизни. Ты забыла: ты побывала в моем мире, и я читал в твоей душе. – Он поднес руку к груди; Хелльвир знала, что там, в кармане, лежит прядь ее волос, подпись под договором, заключенным со Смертью. – Я знаю, чего ты желаешь, и это не только твоя принцесса и совершенно точно не мир. Почему, как ты считаешь, ты начала воскрешать мертвых? Из-за сострадания к людям и животным или потому, что хотела испытать свои силы? Узнать, получится ли у тебя это? Ты не боишься небытия, не боишься стать никем в смерти, но ты боишься остаться никем в жизни, а в мирные времена сложно достичь величия.
Они смотрели друг на друга, разделенные пустотой, которая не была ни жизнью, ни смертью; Хелльвир сидела с гордо поднятой головой, Смерть холодно усмехался. У нее болезненно сжималось сердце. Никто до сих пор не говорил ей таких вещей, и она не знала, что отвечать.
– Я не хочу войны, – повторила Хелльвир, и это была правда.
Она помнила, что когда-то считала свою жизнь скучной. Обыкновенной. Но это было до того, как умер ее брат. До того, как ее приговорили к наказанию плетьми. Несмотря на это, его слова задели за живое. Возразить было нечего.
– Ты уже чувствуешь это? – спокойно спросил он.
Ей не хотелось спрашивать, что он имеет в виду, потому что именно этого вопроса он от нее и ждал, но она все равно спросила.
– Чувствую что?
Он насмешливо скривил губы, словно не веря в ее непонятливость.
– Что ты лишилась значительной части себя, – терпеливо ответил он.
Хелльвир помолчала, притворяясь, что обдумывает ответ, и вытащила из кармана небольшой мешочек. Молча вытряхнула на ладонь черный глаз и протерла его шелковым платочком, хранившимся внутри.
– Честно говоря, нет, – солгала она.
– Я не это имел в виду, когда говорил о части тебя, – укоризненно произнес он. – И ты об этом знаешь.
Смерть подался вперед и за долю секунды каким-то непонятным образом переместился к ней вместе со стулом. Не успела Хелльвир опомниться, как он выхватил у нее искусственный глаз и принялся рассматривать его при свете свечи. Она испугалась, что он сейчас раздавит его в кулаке.
– Я имел в виду часть души, которой ты лишилась, – произнес он, вертя в пальцах черный шарик. – Ты не чувствуешь, как свистит ветер, пролетая сквозь дыры?
Хелльвир смотрела на него, стиснув челюсти. Сейчас, при свете настоящей свечи, каких не было в сером мире Смерти, она обнаружила, что его волосы имеют цвет. Они были темно-каштановые. Прядь была заправлена за ухо, совсем как у живого человека. Он почувствовал ее взгляд, обернулся, и она увидела в его глазах пустоту и небытие.
– Кто ты? – спросила она.
Он взглянул на нее с усмешкой.
– Это ты мне скажи, – прогремел мир.
Хелльвир проснулась внезапно; холодный ветер из открытого окна касался ее лица. Она так и уснула, склонившись над подоконником и положив голову на скрещенные руки, и у нее затекла шея. Плющ захихикал.
Хелльвир решила обойтись без долгих прощаний. Эдрин крепко обняла ее.
– Мне хотелось бы, чтобы ты осталась, – сказала жрица.
Они взглянули на серого кота, который терся о ноги Хелльвир, по-своему давая ей понять, что тоже не хочет расставаться с ней. Для такого независимого существа это было кое-что, и она, опустившись на колени, взяла его на руки.
– Присмотри за Серым, – попросила она Эдрин. – Он так и не назвал мне свое имя. Может быть, до тебя снизойдет.
Жрица улыбнулась, глядя на кота, который ткнулся головой в подбородок Хелльвир.
В доме отца было тяжелее. Мать не подняла глаз, когда Хелльвир объявила, что уезжает, лишь поджала губы и кивнула.
– Так будет лучше для всех, – процедила она.
Хелльвир вздохнула, раздраженная холодностью матери, и обняла ее. Мать, не ожидавшая этого жеста, напряглась, потом прижала дочь к себе.
– Лайусу нельзя доверять, – прошептала Хелльвир ей на ухо.
– Я знаю, – пробормотала мать. Ее голос был грустным.
Они разжали объятия, и мать убрала волосы с лица Хелльвир. Потом молча развернулась и ушла в кухню.
– Куда ты поедешь? – спросил отец. Он стоял, скрестив руки на груди, и взгляд его темных глаз был несчастным.
– Домой, – сказала она. – Повидаю Миландру, поживу у нее немного. А потом… отправлюсь бродить по свету. Я хочу путешествовать. У меня есть лошадь, буду зарабатывать на жизнь ремеслом знахарки.
– Путешествовать в одиночку опасно. Особенно для такой молодой женщины, как ты.
Хелльвир пожала плечами.
– У меня
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
