Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
есть ворон, который может клеваться, и конь, который может лягаться, – сказала она. – Со мной ничего не случится.
Эльзевир, словно желая подтвердить ее слова, начал поправлять ее волосы.
Отец покачал головой, ворча вполголоса:
– Ты по крайней мере будешь писать нам? Дашь нам знать, что ты жива и здорова?
– Да, папа.
– А если тебе понадобится помощь, когда угодно, где угодно, сообщи мне, и я приду.
Согнав Эльзевира, Хелльвир обняла отца, прижалась к нему. Он запыхтел и вздохнул. Видимо, это означало, что он не будет пытаться ее переубедить.
Фарвор ждал ее на обычном месте – во дворе, на скамье у фонтана. День был ясным, и от этого его лицо казалось серым и больным. Ожоги и ссадины, оставшиеся после происшедшего во дворце, уже зажили, но его взгляд был по-прежнему отсутствующим, пустым.
– Итак, – произнес он, – ты уезжаешь.
– Так надо.
Фарвор кивнул в знак того, что понимает ее. Впервые Хелльвир пришло в голову, что она снова предает брата, бросая его одного в Рочидейне. Покидая его, когда он раздавлен горем. Она села на скамью рядом с ним.
– Поехали со мной, – предложила Хелльвир, не успев обдумать свои слова. Эта мысль возникла у нее только сейчас.
Фарвор сделал вдох, медленно выдохнул.
– Попроси меня в следующий раз, когда вернешься, – сказал он. – Прямо сейчас у меня нет ни сил, ни желания выходить за ворота, не то что ехать туда. – Он кивнул в сторону канала.
Ей показалось, что брат немного оживился, его глаза блеснули. Он протянул руку и кончиками пальцев коснулся ее глазной повязки.
– Иногда мне хочется возненавидеть тебя, – беззлобно произнес он. – За то, что ты не смогла спасти его. За то, что спасла ее. И меня. Но я не могу. Не могу, когда вижу, чем тебе пришлось пожертвовать. Ты лишила меня возможности злиться на тебя… и от этого мне еще горше.
– Я бы пожертвовала большим, Фарвор, – тихо сказала она.
Его рот превратился в тонкую линию. Ей стало больно. Она должна была сделать что-нибудь, сказать что-нибудь, но в глубине души понимала: все бесполезно. Есть раны, которые исцелить невозможно.
Хелльвир обняла его. И трещина в ее сердце, образовавшаяся после того, что произошло между ними, на миг затянулась, когда брат опустил взъерошенную голову ей на плечо и она ощутила ее успокаивающую тяжесть.
Хелльвир забрала Бархана из конюшен, расположенных у городской стены, и начала свое путешествие в деревню у леса. Город остался позади, и она испытала облегчение, как будто вышла из душной кузницы на свежий воздух. Глядя с холма на Рочидейн, его мерцающие каналы и красные черепичные крыши, на его яркие дома и башенки королевского дворца, Хелльвир чувствовала себя так же, как в день расставания с Миландрой, когда, повинуясь приказу принцессы, она села в карету и покинула родные места. Она не хотела уезжать – в этом Салливейн была права. Но она понимала, что пора уйти, что это необходимо.
На этот раз путь занял всего два дня; Хелльвир не останавливалась в тавернах и провела ночь под звездами, свернувшись у подножия дуба. Ей не снились сны, она не видела ни Салливейн, ни кого-либо еще и была рада этому. Проснувшись, она обнаружила, что в ее волосах запуталась паутина, а ресницы превратились в белые ледяные иголки.
К вечеру второго дня начался снег с дождем, и Хелльвир натянула на голову капюшон своего старого непромокаемого плаща, наслаждаясь стуком капель около уха и прикосновением мягких перьев Эльзевира, который прятался у нее на плече. Ветер был уже по-зимнему холодным.
Когда вдали показалась деревня, она остановилась на несколько минут, глядя на столбы дыма, поднимавшиеся к серому небу, вдыхая аромат влажной хвои. Это походило на пробуждение после долгого, необычайного сна.
Хелльвир сидела у очага в доме Миландры и пила крапивный чай. Она собрала свежую крапиву еще утром, по пути, а сейчас добавила в напиток меда, и он помог ей согреться и прогнал озноб после простуды, подхваченной под дождем. На плите настаивался напиток из цветов бузины, которым Миландра торговала зимой, когда люди начинали болеть. Пучки цветов, предназначенные для приготовления отваров, сушились под стропилами. Эльзевир сидел на своем прежнем месте, поглощенный большой плошкой с семечками.
– Ну как, обсохла немного? – спросила знахарка, появившись на пороге мастерской с корзиной редьки, набранной в огороде. Она не боялась дождя и ходила с непокрытой головой. Пригладив мокрые волосы, она продолжала: – Ты превратилась в городскую неженку. Не помню, чтобы раньше ты простужалась от какого-то там дождя.
– Вся эта роскошь, мягкие постели, изысканные блюда. Я расслабилась. Шелка, заморские вина, ужины с аристократами, жаркое…
– Да-да. У нас тут тоже есть вино. И получше, чем ваш городской уксус. Исцеляет не только тело, но и душу.
Она слегка поддала носком башмака бочку, стоявшую под рабочим столом. Хелльвир пришлось повернуть голову, чтобы увидеть, что там такое, потому что теперь она могла видеть только правую половину комнаты. Она знала, что Миландра это заметила.
– Сливовое вино? – спросила она.
Миландра ответила не сразу, только после того, как Хелльвир взглянула ей в лицо.
– Да, в этом году был большой урожай.
Старуха села в кресло напротив Хелльвир и пошевелила поленья кочергой. Она молчала, но Хелльвир хотела, чтобы она заговорила, – хотела покончить с этим раз и навсегда. Хелльвир чувствовала, что знахарке не терпится поговорить. Миландра никогда не умела скрывать свои мысли.
– Ты не собираешься сказать мне, что я маленькая дурочка? – спокойно произнесла Хелльвир.
Миландра приподняла бровь.
– Почему это?
Хелльвир фыркнула.
– После всего, что я тебе рассказала? – воскликнула она и горько рассмеялась. – Если бы не я, Дом Редейонов сейчас бы благоденствовал, как прежде. Фарвор и Калгир были бы счастливы. И не умер бы.
Слова сами собой срывались с ее языка, Хелльвир столько раз повторяла их про себя по ночам, пытаясь заснуть. Боль, которую они причиняли, была уже хорошо знакома ей, как исхоженная тропинка в лесу.
– Хочешь, чтобы я тебя отругала? – спросила Миландра. – Сказала, что ты вела себя неосторожно? Да, это так, сама знаешь. Но если ты ждешь, что я обвиню во всем тебя, то не дождешься. Дураком был Оланд Редейон, а ты просто пыталась спасти людей, которых было невозможно спасти.
Хелльвир подняла голову и взглянула в лицо знахарке. Ей так хотелось поверить Миландре. Вина навеки поселилась в ней, стала ее частью – взамен глаза, который забрала Смерть. Вечный стыд, почти такой же, какой испытывала Салливейн.
– Сейчас моя главная забота – это ты, девочка моя, – продолжала Миландра. – Мне никогда не нравился Рочидейн и не нравится, как обошлась с тобой твоя мать. – Она сердито засопела, покачала головой и обвела жестом комнату, очаг, пучки ароматных трав. – Ты знаешь, что можешь остаться и жить здесь. Это твой дом. Живи у меня столько, сколько тебе потребуется, чтобы исцелиться и обрести покой.
– Спасибо.
Хелльвир задумалась, и Миландра молчала, чтобы не мешать ей.
– Я должна чувствовать себя больной, так? – спросила она, глядя в огонь. – Чувствовать, что мне необходимо исцелиться после событий, происшедших со мной в городе? Я должна чувствовать себя опустошенной?
– А ты не чувствуешь?
– Нет, я… нет. Я чувствую себя сильной. Как будто я несколько месяцев сидела, скрючившись в каменном мешке, а сейчас выпрямилась во весь рост.
– Только не смей жаловаться на боли в спине. Вот когда доживешь до моих лет, тогда узнаешь, что такое больная спина.
Хелльвир улыбнулась.
– Я не это имела в виду.
– Я знаю. Бьюсь об заклад, ты чувствуешь себя лучше потому, что больше не служишь у этой девицы. У этой Салливейн. – Старуха поерзала в кресле, бурча себе под нос. – Зря я позволила тебе воскресить эту дрянь. От нее одни несчастья.
«Прошу тебя, не уходи». Хелльвир отмахнулась от воспоминаний, как от паутины.
– Ты не могла мне помешать.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
