выбора особого не было, ведь мечта о просвещении тогда еще была в массах чуть не сильнее жажды социальной справедливости. Да просвещение и было путем к этой социальной справедливости…
Хорошо, а еще я обещал от Америки совершить прыжок к Китаю. Вот время и пришло. Еще одна книга с моей полки. Владимир Малявин, «Империя ученых», 2007 год, хотя перед нами, по сути, кандидатская диссертация автора, написанная, видимо, в 70-е.
Что-что – империя ученых? По Шепилову?
И ведь речь идет не о каком-то недостижимом идеале. Имеется в виду империя Хань, первая из великих китайских династий, существовавшая между 206-м годом до нашей эры и 220-м – нашей. Малявин описывает то, что было на самом деле. И стало ценностной основой сегодняшней китайской цивилизации.
А именно, что, в соответствии с окончательно сформулированной в ту эпоху конфуцианской идеологией, править не то что государством, а и районом (и даже командовать армией) мог только высокоморальный человек. Мораль же вырабатывалась благодаря образованию. Гуманитарному, естественно. Поэтому не только в империи Хань, а множество столетий после нее каждый год в столицу съезжались молодые люди, читавшие до того труды Конфуция и других мыслителей, изучавших литературу. В столице они писали, представьте, сочинение на заданную тему, демонстрируя владение классикой, в философском, ценностном и литературном планах. Только тогда получали чиновничий чин и могли начать карьеру. Причем экзамены такие повторялись и на более высоком уровне.
Самое смешное: вот это убеждение, что «неграмотный человек не может править государством», и сегодня сидит в каждом китайце. Что я и наблюдал неоднократно в своей практической работе, например, на поведении потомков кули, нищих эмигрантов в разные страны Азии, в ХХ веке. Как только эти представители низов общества зарабатывали первую копейку, они тратили ее не на «мерседес», а на образование для детей. Вспомним цитату из несчастного Дантона.
Отдельная история – трагедия поколения в Китае, не получившего образования в годы «культурной революции». Которая и вправду была именно что культурной революцией, попыткой избавить китайцев от основы основ их мировоззрения – конфуцианства, с его «неграмотный человек не может…». (Конфуцианство к одному этому тезису никак не сводится, но это частности.)
И здесь ответ на то, какую альтернативу Китай может предложить сильно шатающейся, но еще стоящей западной системе ценностей. Вот эту альтернативу, среди прочих. И не слабую.
Кстати, интересно. Как в китайской империи, так и, допустим, в Римской – в константинопольский ее период – были и некоторые особенности по части соответствия материального положения человека его положению в обществе. А именно, общества и той, и другой империй не очень хорошо относились к идее большого богатства, никак не связанного с общественным служением. В Китае, например, предмет нашего разговора – образованность – ценилась выше богатства. Ну, и в обеих цивилизациях идея того, что власть – это наемные менеджеры общества, никак не фигурировала. Власть там – нечто куда более значительное по ее общественным нагрузкам.
Были ли в Китае правители, не соответствовавшие консервативно-просвещенческому идеалу? Да сколько угодно. Так на то он и идеал, чтобы быть недостижимым. Но при этом император был вовсе не всесилен, так же как не был всесилен и «король-солнце» во Франции. Оба старались придерживаться принятых в обществе понятий о моральности управления, иначе возникали проблемы.
Какие? А вот в Китае была давняя традиция того, как должен себя вести просвещенный чиновник, если его начальник – и даже император – идеалу не отвечает. Такой чиновник должен был написать на имя властителя доклад и все ему высказать в лицо. Это, среди прочего, называлось патриотизмом, потому что если правитель не соответствует, то страна рушится.
И первым по времени образцом такого поведения был…
Вы уже догадались – по названию главы.
«Китайский Шепилов», Цюй Юань.
Знал ли сам Дмитрий Шепилов, что по своим взглядам был классическим конфуцианцем? Интересный вопрос. Вообще-то частично знал. К Китаю он относился с особым интересом, хотя бы потому, что был там, и Китай его поразил. Еще потому, что в СССР велись активные споры насчет коммунистичности китайских коммунистов, а потом и о «культурной революции». В этих спорах пусть не так четко, как у Малявина, но обозначалось особое уважение китайцев к образованности. Хотя так, чтобы уж дед всерьез знал все особенности, все корни китайской культуры – нет. Возможно, они были для него настолько очевидно правильные, что он их даже не замечал.
Итак, что у нас получается? История Дмитрия Шепилова, особенно его грандиозного падения, оказывается неожиданно важной для современности, когда консерватизм возвращается – или набирает силу – в Европе, США, России. А на других территориях он никуда всерьез и не уходил. И это значит, что тот конфликт, в центре которого оказался Шепилов, будет как-то повторяться в самых разных уголках нашего мира. Они будут схлестываться – идея власти лучшим, то есть элитарность в чистом, до невыносимости, виде, и демократическое (по Бекуиту) «царство посредственности». И если в этих битвах могут простить случайную элиту («если этот дурак смог, и я смогу»), то не простят настоящую. То есть элиту знаний и культуры. Потому что тут уже для посредственности нет надежды. Тут уже драка будет с той же яростью, как между этими идеальными «инь» и «ян» – Шепиловым и Хрущевым с его командой.
В порядке личного предупреждения: везде и всегда будет эта ненависть к настоящей элите, элите знаний, как к иностранцам в собственном отечестве. И если вы читаете сейчас эти строки, то есть умеете как минимум читать книги, значит – принадлежите к той категории, которую кто-то да ненавидит.
Эпилог
Прощаться с книгой, которую пишешь – страшная, выворачивающая тебя наизнанку штука, совсем не то, что расставаться с той, которую читаешь. И вот она кончилась, эта борьба с героем, с его мемуарами, с моими мемуарами о нем. И что остается? Что еще можно сказать или сделать?
Допустим, можно поиграть в альтернативную историю. История, как известно, важна и интересна прежде всего своим сослагательным наклонением: а что было бы, если?..
Хорошо; мы уже высказали пару предположений о том, как «советский Кеннеди» проявил бы себя на «свободных выборах» с альтернативными кандидатами в СССР в конце 50-х. Но давайте ближе к реальности; вот Хрущева все-таки убирают в 1957 году, и к власти приходит команда его противников. Молотов прежде всего, Жуков и прочие. Шепилов остается в прежнем положении, при полном понимании им того, что это правильно и справедливо, есть люди
