хотели отпускать, но я ушел и работал в компании. Сейчас эти люди возглавляют «Россети». С ними поработал. И потом у меня пошло: водитель-охранник, персональный водитель-охранник, и замминистра я возил, и вице-президента «Альфа-банка» возил, а потом как-то махнул рукой: надоело все это, потому что работа неблагодарная: от тебя требуют много, а платят мало. И работа специфическая, не каждый сможет. В один момент, как, помните, в фильме «Влюблен по собственному желанию», Олег Янковский пошел, ткнул в объявление в третью строчку. А там слесарь. И пошел в слесари. И вот я так же ткнул и пошел водителем трейлера на грузоперевозки. Где только не побывал: и Екатеринбург, и Пермь, и Омск. Вовка третий рождается. В семье достаток, все хорошо. Работал на износ. Там спал мало, ездил много. «Ходил» много, но семья в достатке. А потом… Ну, у меня супруга интересная женщина. Она два раза со мной разводилась, два раза со мной расписывалась. Она сейчас одна, может, хочет, чтобы я опять вернулся, но у меня сейчас свой человек, своя женщина, прекрасная, хорошая, все у нас хорошо. И она детей моих любит, и они к ней хорошо относятся. Она тоже учительница. Что первая у меня жена учительница английского языка, а вторая – учительница математики и геометрии. Ребята смеются: «Как так у тебя получается, что ни жена, то учительница».
– Повезло.
– «Наверно, умный». Но я говорю: «Не знаю, вот так вот».
4. В 27-й бригаде
– И вот время катится к спецоперации. Как ты на ней оказался?
Шуренков:
– Да просто. Ведь обстреливают Донецк. Детей убивают. Насилуют. Ну а кто, кроме нас-то, поможет. Посидел, подумал, позвонил товарищу-сослуживцу. С ним общались хорошо. А он еще такой: «Ну что, давай собирайся. Собирай нашу команду. Поедем. Надо помогать». Потом оказалось так, что в военкомат пришел только я один. Я: «Ты что, пошутил, я же серьезно». А они: «У меня вот жена только родила…», «А у меня заболел…», «А у меня…» еще чего-то. Я говорю: «Ребят, ну ладно. Я просчитал ситуацию, что у меня дети более-менее взрослые. Поэтому как бы должен и обязан». И в сознании и в чистой памяти пришел в военкомат. Встал в очередь. Полиция стоит на входе. Обратно никого не выпускают. Я зашел. С военкомом поговорил, я так и так, добровольно, сам. Я говорю: «Только дайте день собрать хотя бы вещи, мыльно-рыльное». Потому что я понимал, куда к чему, что сразу отправка идет. Он бумажку написал, дал добро на выпуск. Спросил: «Сутки хватит?» Я сказал: «Хватит, конечно». Ну и все. И вот так вот я на следующий день собрался. Жена со слезами. Но что сделаешь? Проводила.
Поехал. Вот приехал в Мосрентген. Это где Теплый стан. В 27-ю бригаду. Росгвардия. Построили наш батальон на плацу. Командир части: «Теперь, бойцы, выйти из строя тем, у кого трое детей». Нас из всего батальона вышло двое. Командир: «Бойцы, вы можете быть свободны, потому что есть устное распоряжение президента отцов троих детей от мобилизации освободить». Я: «Товарищ полковник! Разрешите, я откажусь и останусь со своими ребятами?» Он: «Это твое право. Но ты можешь прямо сейчас выйти за ворота и идти домой». Я: «А я остаюсь». Он: «Это твое добровольное решение?» – «Да». – «Все, вопросов больше не имею». Я развернулся и встал в строй. Командир роты, замполит мне пожали руку, а остальные ребята похлопали.
– А второй, что вышел?
– Тоже встал в строй… И пошло. Проходил обучение, там все по-новому. Хотя все по-строевому занимались. Показать вещи, проверить ложки, котелки. Толком учения и не было никакого. Думаю, надо, наоборот, учить, как первую помощь оказывать. В морги водить, показывать. Здоровье проверять. Потому что многие были неспособны вообще ни к чему. Спрашивается, какого черта их забрали. Я понимаю, что они подходят под мобилизацию. Но на здоровье надо обращать внимание. Ведь там это просто обуза будет. Из-за которой могут пострадать другие люди.
– А не под гребенку…
– И все. 28 сентября 2022 года призвали, а 11 ноября мы уже пересекли «ленточку» эшелоном. Нас ночью вывозили на «Уралах». Сначала были в небольшом селе Маньковке, а потом были комендачами. Комендантская служба. Сватово. Нижняя Дуванка. Троицкое. Это ЛНР. Охраняли блокпосты, дороги. Досмотр машин, досмотр всех подозрительных. Ориентировки на ДРГэшников, еще на кого-то.
Есть еще фото в деревне Фомовке. Мой друг стоит около общежития, куда был прилет, с собачкой. Мы ее подобрали. Ее потом один наш боец поехал в отпуск и увез домой
– А подробнее о комендантской службе можно? – попросил я. – Там же и ДРГ могли напасть… Это же не по Москве патрулировать…
Константин Шуренков:
– Обычная служба. Один стоит на охране, другой проверяет документы, досматривает машину. Никто же не знает, что там окажется. Оружие он везет, или группа ДРГ передвигается. Ориентировок-то много было. Или это какой-то полковник сидит разбалованный, который начинает выпендриваться: «Какого хрена вы меня остановили?» Тяжко было. Потому что на ветру, на холоде. Стоишь сутками на улице, дежуришь. И ночью, и днем. Причем тут прилеты также со стороны врага. Любой блокпост – это для них подарок, если правильно навести.
Комендантская служба. Сватово
– Да, могут накрыть…
Шуренков:
– Поэтому все было на нервах, на больших нервах.
– А были ситуации, когда чуть до стрельбы не дошло? ДРГ?
– Нет. Только «пятисотые». Это те, которые бегут. Солдаты. Потому что проверяешь: «Куда ты передвигаешься на гражданской машине? С гражданскими лицами? Документы?» – «Документов нету». – «Выйди из машины». Все. Потом выясняешь, оказывается, командование бросало. Вот они нам рассказывали про эту Новоселовку. «Сидим, один автомат и одна граната. А по нам из минометов да из танков лупят. Вот что мы можем сделать? Что мы можем сделать? Разве мы на такую войну ехали. И “двухсотых” много. И их там никто не вытаскивает. Не вывозит. Машины не подходят…» Человека понимаешь, но все равно по обязанностям передаешь военной полиции. Объясняешь, что так и так. Они там с ними сами разбираются. Или обратно в подразделение отправляют, или туда. А так, чтобы ДРГ, не было. Не попадалась.
5. Под Новоселовкой
Шуренков продолжал:
– А как в отпуск пошел в мае (2023 года), вот нас с отпуска перевели из Росгвардии в мотострелки и закинули во Владимировку сначала, тоже ЛНР, мы там полмесяца пробыли, нас закинули в Новоселовку. Новоселовка – это граница Харьковской области, и мы встали в линии обороны. До врага был километр. Вот так вот: пули летали, прилеты были. Чтобы дойти до точки эвакуации за едой, по каждому
