лишь незначительной части крепостных сооружений своих главных твердынь – Аламута, Маймундуза и Ламас(с)ара (а в одном случае – лишь снятием ворот). На приглашение хана Хулагу осчастливить монгольскую ставку своим личным посещением, имам низаритов ответствовал, что еще не готов к совершению столь ответственного визита. И что для надлежащей подготовки ему потребуется не меньше года, чтобы убедить всех своих подданных и единоверцев в том, что этот визит – в их же интересах. В то же время, не желая слишком раздражать монгольского властителя своей тактикой проволочек, Рукн ад-Дин приказал некоторым своим наместникам сдаться монголам. Приказ имама был выполнен его представителями в Кухистане, а также раисом-комендантом мощной крепости Гирдкух (хотя в саму крепость монголов так и не впустили).
Доводы, приведенные Рукн ад-Дином в обоснование своего вежливого отказа явиться в ханскую ставку собственной персоной, не показались хану Хулагу достаточно убедительными. И хан потребовал от имама явиться к нему незамедлительно, без всяких проволочек. А если уж имам никак не может ускорить свой визит, пусть пришлет вместо себя своего сына. Но когда отправленный главой низаритов в ханскую ставку семилетний мальчик – якобы сын имама – предстал перед грозными очами Хулагу, хан усомнился в его подлинности. Хулагу отправил «подложного сына» обратно, заявив, что тот слишком молод, и потребовал от имама прислать взамен лже-сына другого, взрослого, заложника – например, еще одного своего брата. Не дождавшись этого другого заложника, монгольский хан, прекрасно понимая, что имам ведет с ним двойную игру, лично возглавил войско, вторгшееся в Рудбар. Когда Рукн адДин отправил ему навстречу представительную делегацию, монголы были всего в трех дневных переходах от «Орлиного гнезда». «Царь мира» Хулагу, сменив язык восточной дипломатии на язык грубой силы, предъявил имаму низаритов ультиматум, сводившийся к следующему. Если Рукн ад-Дин разрушит крепость Маймундуз и лично явится на поклон к монгольскому хану, «то, согласно великодушному обычаю Его Величества (Хулагу – В. А.), он будет принят с добротою и почтением; но если он не примет во внимание последствия своих поступков, один Бог знает [что с ним случится]» (Джувейни).
Так для Рукн ад-Дина наступил «момент истины». Так имам «мульхидов» достиг «точки невозврата». Он стал лихорадочно искать возможность так или иначе выпутаться из сложившейся ситуации. Его неуверенность дополнительно усиливалась тем, что приближенные давали ему разные, порою противоположные, советы. Одни советовали имаму оказать сопротивление захватчикам, другие же – капитулировать. Наиболее авторитетным среди сторонников капитуляции был вышеупомянутый ученый-«энциклопедист» Насир ад-Дин ат-Туси, убеждавший Рукн ад-Дина в том, что расположение небесных светил не благоприятствует сопротивлению непобедимому врагу, захватившему на пути в Маймундуз немало мощных низаритских крепостей, включая Шахдиз, чьи неблагоразумные гарнизоны избрали гибельный для себя путь сопротивления[31]. В конце концов, имам так и не решился склониться к той или иной точке зрения, предпочитая «ждать у моря погоды».
Наконец «тьмочисленное» (как выражались древнерусские летописцы описываемой эпохи) неприятельское войско подступило к Маймундузу. Монголы окружили крепость со всех сторон. Должно быть, зрелище подходящих к ее стенам орд вселяло страх и ужас в низаритов, наблюдавших за монголами со стен. В свойственной ему живой манере повествования, Джувейни писал: «Горы и долины покрылись волнующимся людским потоком. Горы, чьи головы были высоко подняты, а сердца не ведали страха, теперь лежали поверженные, со сломанными шеями, попираемые копытами лошадей и верблюдов. И слух мира оглох от пронзительных криков верблюдов и от звуков труб и литавр, а ржание лошадей и сверкания копий ослепили сердца и глаза врагов. <…> обитатели крепости увидели, как люди, многочисленные, словно муравьи, окружили крепость семью кольцами, подобно змее, устроившейся на ночлег на твердом камне. <… > они сомкнули ряды и взялись за руки. И в дневное время жители Маймун-Диза (Маймундуза – В. А.) до самого горизонта, насколько хватало их зрения, могли различить лишь людей и знамена, а ночью, из-за великого множества огней, земля им казалась небом, усеянным звездами, [а] мир – наполненным мечами и кинжалами, которым не видно было ни конца, ни края. И от великого горя сердца тех, кто находился на башне, наполнились скорбью».
Монголы окружили Маймандуз плотным кольцом осады. «Несущие смерть Чингисхана сыны» вырубили в окрестностях крепости все деревья, столь любовно посаженные низаритами в рамках их тщательно разработанных еще при Хасане ибн Саббахе и Кийя Бузург-Умиде планов обустройства своих крепостей. Срубленные деревья воины хана Хулагу использовали для изготовления метательных орудий – «бычьих луков» (по выражению Джувейни), из которых начали обстреливать мощные стены Маймундуза (почти не тронутые низаритами, вопреки требованиям Хулагу). «И они (монголы – В. А.) срубили и срезали для этих катапульт деревья, которые те люди (низариты – В. А.) оберегали и поливали уже много лет, не ведая, для чего они растут или какие плоды принесут в будущем» (Джувейни).
Несмотря на сопротивление «саббахитского» гарнизона монголам, Рукн ад-Дин, не веривший в его успешность, сдался хану Хулагу через несколько дней после начала осады.
Как писал иранский хронист Рашид ад-Дин Фазлуллах Хамадани: «Когда Хулагу-хан увидел Хуршаха, он понял, что (тот) юн, неопытен и неразумен (напомним в данной связи уважаемому читателю, что якобы неопытный и неразумный Хуршах, после убийства своего отца, глазом не моргнув, приказал убить убийцу – тоже, между прочим, «батинита»(!), а затем сжечь сыновей убийцы на глазах у всего «честного народа» – В. А.). Он обласкал его и обнадежил посулами (чтобы с его помощью скорее сломить сопротивление восточных измаилитов – В. А.)».
В политическом отношении капитуляция имама ознаменовала собой конец существования независимого орденского государства низаритов в Иране. Поначалу Хулагу обращался с Рукн ад-Дином хорошо. Поскольку имам любил верблюдов, хан монголов преподнес ему в подарок сотню двугорбых верблюдов-бактрианов. Когда имам проявил повышенный интерес к юной красивой монгольской (или, если верить Джувейни – незнатной тюркской) девушке из числа ханской прислуги, Хулагу отдал ее имаму в жены. Однако в действительности внук Чингисхана ублажал назойливого и не в меру услужливого имама лишь до тех пор, пока нуждался в его услугах. Как только надобность в нем отпала бы, дни Рукн адДина были бы сочтены. Пока же глава «мульхидов» был все еще нужен монгольскому хану, приказывавшему – устами имама – сдаться гарнизонам еще не сдавшихся низаритских крепостей, расположенных на территории Ирана. Большинство из них не посмело ослушаться приказа, но некоторые – в том числе Ламасар и Аламут – отказались капитулировать. В 1256 году обе непокорные «саббахитские» твердыни были осаждены монголами. Тяжелые разрушения, нанесенные аламутским укреплениям монголами при помощи огромной китайской метательной машины
