Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 136
ее постоянным соперником и главным культурным «иным» – стимулом инновационных исторических изменений, а также врагом на поле битвы. На протяжении XVII и XVIII веков Европу по-прежнему гораздо больше беспокоили османы и ислам, чем земли за Атлантикой. На самом деле примечательно очевидное отсутствие интереса к Америке у большинства европейцев. Например, испанский король Карл V – лидер, наиболее ответственный за огромную экспансию своей империи в Новом Свете, – не написал ни слова об Америке в своих мемуарах[746]. Его волновали успехи Османской империи в Европе и опасения по поводу слабости христианства по отношению к исламу. Франция XVI века выпустила вдвое больше книг об исламе, чем об Америке и Африке вместе взятых. В целом в 1480–1609 годах Европа опубликовала в четыре раза больше работ о мусульманском мире, чем об Америке[747]. Этот разрыв только увеличился в течение XVII века.
Следуя примеру своих испанских предшественников в Новом Свете, британцы спустя сто лет первоначально осмысляли американских индейцев через свою собственную историю встреч с мусульманами в Европе и Средиземноморье. «Мейфлауэр», этот типичный символ прибытия британцев в Северную Америку, еще до того, как он пересек Атлантику, начал свою морскую деятельность, торгуя с мусульманами в Средиземноморье[748]. И прежде чем оказаться на другой стороне океана, Джон Смит[749], основавший Джеймстаун в 1607 году, провел несколько лет, помогая отбивать атаки османов в Венгрии и Валахии (ныне часть Румынии). Османы взяли его в плен в 1602 году и держали в рабстве два года, прежде чем ему удалось бежать. Позже, став адмиралом Новой Англии, Смит назвал три острова напротив Кейп-Кода «тремя головами турок», а то, что сегодня называется Кейп-Анн, – «мысом Трагабигзанда», в честь молодой девушки, в которую он влюбился, когда служил ее семье в качестве раба[750]. На личном гербе Смита, подобном тому, который Мельчор де Кастро составил после восстания волофов в Эспаньоле в 1521 году, были изображены отрубленные головы трех турок, которых он предположительно убил во время боевых действий в Восточной Европе. «Прискорбный визг жалких убитых турок, – писал он, – был усладой для ушей»[751]. В дополнение к отчету о своих путешествиях по Средиземноморью и работам о Вирджинии и Новой Англии Смит создал первую карту Вирджинии, на которой его герб гордо красовался в правом нижнем углу[752]. Таким образом, более чем через столетие после того, как Пири-реис нарисовал первую карту мира, соединившую Америку со Старым Светом, османы снова появились в Новом Свете – при совсем других обстоятельствах – на одной из первых карт Северной Америки. Под тремя головами на своем гербе Смит поместил свое любимое латинское изречение: «Жить – значит побеждать» (Vincere est vivere).
Карта Вирджинии Джона Смита, в углу – герб, на котором изображены три отрубленные головы турок. Virginia Museum of History & Culture/Alamy Stock Photo
И Смит действительно «победил». Вскоре к своему ужасающему списку убитых из Старого Света он добавил сотни индейцев. Подобно испанским конкистадорам, Смит и бесчисленное множество других англичан, прибывших воевать в Америку, уже ранее сражались, торговали или иным образом сталкивались с османами и другими мусульманами в Средиземноморье. Уильям Стрейчи, секретарь Вирджинии, за несколько лет до переезда в Джеймстаун провел время в Стамбуле, а Джордж Сэндис, впоследствии ставший казначеем колонии, много ездил по всей Османской империи – в Стамбул, Иерусалим и Египет – и написал бестселлер о своих приключениях[753]. Хотя можно предположить, что они знали лучше, эти британцы повторили испанские утверждения вековой давности о связях мусульман через Атлантику, например, что индейские танцы каким-то образом имеют корни в мусульманских танцах Старого Света[754]. Они также пропустили свое понимание Нового Света через фильтр своего предыдущего личного опыта. Стрейчи провел параллели между индейскими леггинсами из оленьей кожи и «модой турок»[755]. В свою очередь Смит писал: «Если какой-нибудь великий полководец прибывает в жилище вероуанцев [вождей], они расстилают ему, словно тюрки, ковер, на котором он может присесть»[756].
Османская империя повлияла на английскую колонизацию Америки и в других отношениях. В XVII веке многие из тысяч английских протестантов, пересекших океан, в качестве причин своего бегства называли два зла: несправедливую дискриминацию со стороны католических единоверцев и бич мусульман-османов. В 1621 году, например, Роберт Кушман, пассажир «Мейфлауэр», писал о том, что Америка обязана была стать убежищем от Старого Света, который тогда находился в тисках протестантско-католической Тридцатилетней войны: «Если Богу будет угодно наказать его народ в христианских странах Европы за их холодность, похоть, бессмысленное злоупотребление Евангелием, раздоры и т. д. либо посредством турецкого рабства, либо посредством папской тирании (не приведи Господь)… вот путь, открытый для тех, у кого есть крылья, чтобы полететь в эту пустыню»[757]. Как и Лютер в самом начале протестантской Реформации, Кушман в данном случае говорит одновременно о двух врагах: папе и султане. Преследуемый папской тиарой и султанским тюрбаном, он видел в Америке свое спасение от обоих.
Путь к этому спасению был непростым. Лишь после столетия (или около того) ужасных условий жизни, гигантского уровня смертности, небольших прибылей и, очевидно, лишь мимолетной возможности постоянного поселения в Америке, англичанам удалось добиться небольших территориальных завоеваний. Некоторые даже начали получать прибыль на западном побережье Атлантического океана. Невзирая на то, что коренные американцы часто (что было объяснимо) враждебно относились к поселенцам, переговоры в конечном итоге оказались возможными. Однако поселенцы не смогли достичь желаемого с помощью цивилизованных средств, а достигли своей цели, подчинив тех, чью землю они считали вправе забрать в силу своего превосходства как христиане. Хотя развитие этих молодых колоний было медленным, в сочетании с их продолжающимися стычками с Османской империей и берберскими пиратами в Северной Африке, английский опыт в Северной Америке только к концу XVII века начал выглядеть как ошеломительный успех[758][759].
В течение этого столетия Северная Африка оставалась основным местом зарубежной экспансии Англии[760]. Северная Африка с ее легендарными залежами золота, множеством рабов и видов специй привлекала в XVII веке больше английских авантюристов, чем Северная Америка. Некоторым из этих авантюристов удалось получить солидную прибыль, но многие другие поддались укрепившейся власти многочисленных независимых правителей Северной Африки и пиратских капитанов. Берберийские пираты регулярно захватывали английские корабли в Средиземноморье и Восточной Атлантике (многие из них курсировали в Америку и обратно) и порабощали тех, кто находился на борту. Действительно,
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 136
