помню, во всю ивановскую, кто на мне женится после этого, а он возьми и заяви: я, мол. Женюсь. Твой дед. Но это я все к чему: не хочу, чтобы ты повторяла мои ошибки. Ты должна попробовать угнаться за журавлем. Ты же его за хвост держала? Держала. Ну, улетит потом – и фигушки с ним. А жилку нашу-то, бойковскую, слушать надо.
Я смотрю на эти несчастные купюры у себя в руках. На бабушку, маму. Да на всех! У меня откровенно дрожат пальцы. А Вета закатывает глаза:
– Еще скажи, что тебя уговаривать придется. Не нужны тебе – мне отдай.
Она приближается так быстро и резво, что я лишь в последний момент успеваю отдернуть руку.
– Ну, так бы сразу, – смеется она.
– Я тоже подумаю, что могу сделать, – говорит папа. – Мы откладывали…
– Нет! – категорически заявляю я. – Это неприкосновенный запас. Новая квартира нужнее и важнее. Тем более я не уверена, что сумею вернуть деньги.
– Мне ничего возвращать не надо, – заявляет ба, начав убирать со стола и припахав Пашу с Ритой.
– Но ты же знаешь, что мы будем любить тебя, даже если ты не потянешь все, что взвалила себе на плечи? – обнимая меня, говорит красивыми фразами мама. Явно из каких-то школьных речей для выпускных. – И забудь ты про строительный колледж! Если у тебя не получится с этим твоим дизайном сразу, сможешь попробовать поступить на бюджет в следующем году. И необязательно в этот твой университет…
– Обязательно, мам. Потому что он лучший.
– Ну, лучший так лучший.
Мама смеется надо мной, но по-доброму, а у меня внутри снова трепещет все. Потому что меня окружают такие прекрасные люди. Потому что меня поддерживает семья. Кто мы без поддержки? Нули без палочек. А с ней кажется, что и море по колено.
Поэтому тринадцатого числа я возвращаюсь в город совершенно с другим настроем: билеты отлетают от зубов, диалоги из Шекспира заучены с правильной интонацией – Вета меня выдрессировала, чтобы было как в кино. Я готова бороться за место под солнцем, но для начала нужно набраться смелости и набрать Романова, чтобы уговорить его забыть обиды, если они есть, и в последний раз ринуться в бой. Есть еще надежда, а даже если ничего не выйдет… Если не выйдет, у меня пятнадцать тысяч в кармане (ну, и немного отложенных) и безудержное желание учиться дальше. Что-нибудь да придумаю.
– Лялька! – кричит мне из окна наш вездесущий шпион баба Валя, когда все мои заходят в дом. – А твой парнишка мельтешил все время тут, расспрашивал, где ты.
– Сказали?
Мысленно умоляю ее ответить «нет». Потому что хочу верить, что, если бы Данил знал, куда за мной ехать, обязательно примчался бы. Как в тех романтичных фильмах, которые я сильно люблю.
– Пф-ф, ты за кого меня принимаешь? – За шпиона разведки и ярого партизана. Скажите «нет», пожалуйста! – Не выдала я тебя. Пригрозила компотом, чтобы не ходил мне тут, страдалец. Хотя жалко его шевелюру, конечно. Красивый мальчик у тебя, с картинки будто.
Кажется, все дамы преклонного возраста, которых я знаю, солидарны в безудержной любви к Данилу. Надо будет сказать ему (если он, конечно, когда-нибудь со мной заговорит), что он крайне популярен в клубе «кому за шестьдесят».
– А вот и он! – бросает баба Валя и как-то резво исчезает в окне, еще и занавески плотно задергивает. Я непонимающе оборачиваюсь и тут же натыкаюсь на разъяренный взгляд двух бешеных глаз, под которыми залегли темные тени.
– Что за детский сад? – без промедлений нападает на меня Романов. – Ты могла бы сразу сказать мне, что собралась бежать, чтобы я знал, к чему быть готовым! Но нет же – ты взяла и исчезла с радаров, как будто нам по десять лет и это все неважно. А Лиза тут вообще при чем? Она переживала!
Я, отступая, отбиваю подачу. Неуклюже, но как могу.
– Я писала тебе, что уехала!
– Не гони.
Ах так! Быстро забыв, что собиралась извиниться перед ним, наступаю в ответ. Демонстративно открываю нашу переписку, в которую не заглядывала с отъезда. Мое сообщение последнее, и под ним появляется надпись «доставлено».
– Смотри! – тычу экраном ему в лицо.
Он стискивает зубы, но лезет в карман – движения резкие, раздраженные. Данил взвинчен и смотрит на меня так, как будто хочет… Вот только сейчас я даже не знаю, что он хочет со мной сделать.
– Мне только что пришло твое сообщение, – выдает не сердито, но определенно недовольно.
– А я отправляла его в электричке первого января!
Я выкрикиваю это слишком громко. Мои слова эхом проносятся по двору, и я тут же теряю всю решимость. Сдуваюсь под его таким серьезным, взрослым взглядом. Потому что знаю, что у него есть поводы злиться, но и мне есть на что обидеться! Я не хочу ссориться, но и злиться на него совсем не могу. Даня же, в свою очередь, трет ладонью лоб и виски и громко выдыхает, не скрывая раздражения.
– Ладно, к черту. Сможешь быстро собраться? Через час репетиция, а мы не готовы. Возьми, если что, лучше все с собой – там, косметику, что нужно еще.
– А костюмы?
– Лиза все подготовила, как и обещала.
В эту секунду звонит его телефон, и он с облегчением отвечает:
– Да, нашел ее. Ага, тащи все, объясню потом.
Он нажимает на «отбой», а потом тычет указательным пальцем в мою сторону, так и не притрагиваясь ко мне:
– Не знаю, чем я удостоился этого игнора, но Лиза тут вообще ни при чем. А они с Тимом подготовили к нашему выступлению все, что могли, – нам осталось лишь прочитать слова. Хоть это-то ты можешь?
– Могу, – выдаю, насупившись от обиды, что меня отчитывают, как ребенка.
– Отлично.
Больше не сказав ни слова, Даня идет к машине и садится за руль. Ждет, пока я схожу за вещами, но у меня все необходимое с собой в рюкзаке. Я в джинсах и майке под пуховиком – для репетиции сойдет. Поэтому, задержав дыхание, делаю эти несколько тяжелых шагов навстречу ему и опускаюсь на переднее сиденье. Это мое сердце, оно подсказывает мне быть ближе к нему. Потому что, несмотря ни на что, только рядом с ним оно так радостно бьется.
Глава 29
Он
Всего лишь сплетня
Выработанный иммунитет к родительским приколам делает свое дело: я в тот же день, первого января, довольно быстро (и пару раз послав гудком подрезавшие меня тачки по дороге из-за города домой) отхожу.