культуре существуют некоторые понятия и представления, которые практически не поддаются переводу, в частности потому, что многие концепции представляются как нечто очевидное и подразумеваемое. Однако ему удалось сделать весьма успешный шаг вперед благодаря тому, что он включил в канву самобытных рассказов западных эскимосов подстрочный перевод. Невооруженным глазом видно, что эскимосский текст занимает на строке гораздо меньше места, чем английский (то же самое происходит и в случае с датским языком). Многие слова в эскимосских текстах необычайно длинны и их приходится передавать не двумя или тремя, а шестью-восемью словами в наших языках. Перевод этих текстов, записанных в отдаленных местах Гренландии, осложняется по причине разнообразия диалектов, которое увеличивается с расстоянием. Но именно поэтому данные тексты, предположительно точно воспроизведенные, представляют такую ценность. Из фольклорных произведений, записанных Д. Дженнессом, мы узнаем о существовании других эскимосских диалектов, которые распространены на севере Канады. Их можно сравнить с подстрочниками Кнуда Расмуссена. Только таким путем реально проверить правильность их передачи, и, на мой взгляд, она вполне соответствует требованиям. При толковании разнообразных обычаев и форм социальной организации коренных народов, включая собранные им этнографические коллекции, Кнуд Расмуссен проявляет зрелое понимание и способность критически смотреть на вещи. Во всех этих областях Кнуд Расмуссен одновременно является и зеркалом, и уникальным толкователем. Он – избранный проводник эскимосского духа в нашем европоцентричном способе мышления.
Истинный ученый должен быть критичен по отношению к своим источникам, о чем нам говорит идеал позитивистского научного способа мышления. А что же Кнуд Расмуссен? Проявлял ли он критическое отношение к своим источникам? Тальбитцер дает этому оценку:
Данный вопрос закономерно может возникнуть, несмотря на то что мы имеем здесь дело не с литературными, а с устными источниками. Но именно в этом и заключается особый нюанс, отчасти лишающий этот вопрос правомерности, поскольку источниками Кнуда Расмуссена, как правило, были носители традиции. Благодаря своему происхождению, он в некотором роде и сам является носителем традиции. Безусловно, на нем лежала ответственность за то, чтобы, испытывая горячее желание передать наследие предков, по возможности ничего не удалять и не добавлять от себя.
В продолжение этого в 1934 году Кай Биркет-Смит публикует статью в Geografisk Tidsskrift:
Предметом исследования не являлся сравнительный анализ, и в данном случае Кнуд Расмуссен поступил совершенно правильно. Он сделал то, что никому другому не было под силу: собрав богатый материал, упорядочил и организовал его. Материал – это первое условие для научной работы, и его сбор стократ важнее в тех областях деятельности, где с каждым годом происходят безвозвратные потери. Материал же является истиной, которая пребывает вечно с той минуты, когда была обнаружена. За этим может следовать обработка, хотя нам, ученым, слишком хорошо известно, что ее результаты редко бывают беспристрастными.
В этнографии существует множество примеров людей, которые во имя священной науки пытались понять мышление других народов. Внутренний конфликт Кнуда Расмуссена, борьба между эскимосом и охотником на медведей с одной стороны и датчанином и писателем – с другой не была для него препятствием. Разные народы, языки и мышление часто несопоставимы друг с другом, однако Кнуд Расмуссен сумел плодотворно преодолеть эту пропасть.
Премьер-министр Стаунинг полностью разделял взгляды Расмуссена и понимал его роль в налаживании отношений между Гренландией и Данией. Их личные отношения отличались взаимной симпатией. Расмуссен, со своей стороны, не вмешивался в партийную политику. Фото: Хольгер Дамгаард / Polfoto
Во вторник, 23 января 1934 года Королевское географическое общество устроило торжественное поминовение в ратушном зале. Для предъявителей специально выданного по этому случаю приглашения был открыт доступ с 19:30 до 19:50. Все приглашенные явились в черном. Президент общества, его королевское высочество кронпринц выступил с речью:
Я хотел бы выразить признательность Географическому обществу за организацию дня памяти Кнуда Расмуссена. Подобное тесное сотрудничество между человеком и организацией – большая редкость. Он относился к нашему обществу как к живому существу, считал своим другом и всегда ставил нас в известность о своих планах, а закончив работу, делился результатами в лекциях и статьях для нашего журнала. Он был жизнелюбив, стремился окружать себя веселыми лицами и никогда не требовал благодарности. Во время своего последнего выступления в Географическом обществе, прежде чем мы вместе поднялись на трибуну, Кнуд мне сказал: «Если хотите отблагодарить, то благодарите не меня, а моих коллег». И теперь, когда Кнуд Расмуссен нас покинул, мы можем позволить себе воздать ему заслуженные почести. Этот день поминовения должен стать днем почитания, а не траурной церемонией. Вместо того, чтобы горевать, давайте вспомним про вклад, сделанный Кнудом Расмуссеном. Это как раз тот случай, когда сквозь слезы должны сиять улыбки. Он был великим и прекрасным сыном нации. Всех нас, собравшихся в этом зале, и всех тех, кто нас сейчас слышит по всей стране, объединяет мысль о том, что Дания потеряла одного из своих лучших людей. Давайте почтим его память вставанием и все вместе скажем: «Слава памяти Кнуда Расмуссена!»
О значимости Кнуда Расмуссена для Национального музея Биркет-Смит написал в статье, опубликованной в «Географическом журнале»: «Для того чтобы создать правильный образ культуры эскимосов, он пожертвовал свою коллекцию, включавшую предметы обихода народностей Сибири (гиляков, якутов и самоедов), и в значительной степени способствовал приобретению коллекции наскапи – индейцев полуострова Лабрадор, не имеющей аналогов в Европе. Размер его вклада в Национальный музей стал понятен после того, как для размещения его даров понадобилось выделить не менее десяти залов в новом здании музея».
По всей вероятности, речь идет о здании, которое было открыто 1 июня 1937 года для демонстрации экспонатов Пятой экспедиции Туле. На тот момент примерно шестая часть этнографической коллекции музея прямо или косвенно была связана с Кнудом Расмуссеном. Всего из Пятой экспедиции Туле было вывезено 13 752 экспоната. Из района Туле – 577 предметов, и 190 предметов из других районов. Дубликаты, привезенные из Пятой экспедиции Туле, были обменяны на 900 экспонатов из других музеев.
Научная работа Кнуда Расмуссена производилась на стыке географии, истории и этнографии. В его эпоху научные музеи вместе с их коллекциями воспринимались как лаборатории, чья главная задача состояла в реконструкции исторических событий. Кнуд Расмуссен не был автором самостоятельных научных гипотез, но использовал свои уникальные таланты для сбора мифов и легенд, артефактов, производства снимков и кинофильмов. Более того, его исключительные
