Кредит, — сказал он, — просто пока ты не встанешь на ноги. Кредит, который он сможет держать над моей головой.
Уже чувствую, как скука Брендивайна просачивается в меня. Всё, что хочется, — набить косяк и плыть по течению до конца дня. Смотреть, как проезжают машины. Шоссе опутано паутиной телефонных линий, паук, ткущий нити на мили, связывая торговые центры — останки мёртвых «Макдональдсов», Wawas, «Венди» и заправок Exxon и Shell, пойманные в его сети.
Надо выключить вывеску, пока не забыла. Если оставлю её включённой после захода солнца, мотыльки соберутся у моего окна, бездумно бьются о стекло. Они отчаянно жаждут прикоснуться к этой пылающей руке, парящей в темноте, жаждут неона.
Кто знает? Может, придёт ещё один клиент. Могу остаться открытой ещё немного…
Совсем чуть— чуть.
У меня всегда был талант улавливать, что люди хотят услышать. Если слушать внимательно, можно узнать всё о человеке просто по тому, что он говорит… или не говорит. По тому, как он держится. Куда смотрят его глаза, когда он говорит. По интонации.
Люди просто хотят, чтобы с ними были честны. Гадание — сахар, которым это посыпано. Помогает проглотить пилюлю. Может, я даю этим людям немного утешения. Что бы их ни тяготило, я помогаю снять немного этого груза. Показываю им, что где— то есть лучшее будущее. Им просто нужно протянуть руку. Схватить его.
Никто не учил меня этому. У меня не было книги, объясняющей, какая линия на ладони что означает. Я придумала свой язык. Свой стиль ясновидящей. Я умею рассказывать историю.
Твою историю.
Если уж я занимаюсь такой работой — Господи, гадалка — то хочу делать это по— особенному. Добавить немного шика. Большую блестяшку. Хочу рассказать историю через руки людей, импровизировать на их коже. Давай отправимся в путешествие по твоему будущему и посмотрим, что найдём…
Я предлагаю клиентам будущее, в которое они могут поверить. Счастье под рукой, так что просто протяни и возьми его. Оно твоё.
Разве не этого мы все хотим, в глубине души? Будущего, за которое можно ухватиться? Которое можно потрогать?
Господи, знаю, я хочу.
Мне тридцать пять. Я живу в мотеле. Я чужая в своём родном городе, в месте, которое клялась никогда не посещать. Клялась, что ничто не затащит меня обратно в эту дыру.
И вот я вернулась.
Ради Кендры.
Только ради неё.
Некоторые дни требуют всех моих сил, чтобы не сломаться и не заплакать. Я больше не знаю, что делаю со своей жизнью. Не думаю, что вообще когда— то знала. Когда это стало моей жизнью?
Слышу хруст гравия под шинами, прежде чем поднимаю глаза и вижу потрёпанную «Тойоту», заезжающую на парковку. Двигатель глохнет, под капотом шипит, металл позвякивает, как перегретые колокольчики. Генри наконец выходит и осматривает мотель. Осматривает меня.
— Ещё открыто?
ПЯТЬ
— Приехал за фейерверками? — прикрываю глаза от солнца, чтобы разглядеть Генри. Если бы не знала лучше, сказала бы, что он в той же одежде, что и вчера. — Они двумя дверями дальше.
— Я пришёл к тебе.
— Хочешь, чтобы я погадала? Серьёзно? — Ко мне обычно приходят женщины. Мужчинам обычно наплевать на их будущее. Большинство прочно укоренены в настоящем — или бегут от прошлого.
— Мне нужна твоя помощь. — Сегодня в нём нет и намёка на флирт. Ничего от той овечьей теплоты, что была раньше. В нём есть одиночество, которое он даже не пытается скрыть.
— …Помощь?
— Найти моего сына. — Его слова просты, лишены всякой маскировки. Он выглядит измождённым. Когда этот человек в последний раз спал? — Помоги мне найти Скайлера.
Имя его сына ударяет меня в грудь, и я рефлекторно отступаю.
— Генри, я…
— Пожалуйста . — Генри делает шаг вперёд, и я вижу напряжение в его глазах, две нити, наполненные отчаянным электричеством, которые становятся ярче с каждым вдохом. — Ты что— то увидела вчера, да? Что— то почувствовала? На фермерском рынке?
— Я не знаю, что увидела… — это правда.
— Ты что— то увидела, да? — Слышу, как нужда давит на его слова. — Просто скажи, что да —
— Нет. — Мне нужно прекратить это. Прямо сейчас. Остановить этот разговор, пока он не зашёл дальше. В этом нет ничего здорового. — Просто садись в свою машину и езжай домой, ладно?
— Куда « домой » ?
Взгляни на открытые раны его глаз, на горе, на неведение, кипящее внутри.
