правами, оно могло бы легко сфальсифицировать выборы и снять любые ограничения своей власти.
Народ против истины
Границы прав человека и гражданина – вопрос дискуссионный. Есть демократические страны, которые применяют смертную казнь, тем самым лишая некоторых преступников права на жизнь. И каждая страна оставляет за собой право объявлять войны и отправлять граждан убивать и погибать. Кроме того, ведутся дискуссии по поводу прав, входящих в две корзины. Относить ли свободу вероисповедания к базовым правам человека? Считать ли гражданским правом право доступа в интернет? А как насчет прав животных или ИИ?
И права человека, и гражданские права – интерсубъективные конвенции, и в разных демократиях могут действовать разные перечни прав. С точки зрения информационных потоков систему характеризует как демократическую лишь то, что центр в ней не обладает неограниченными полномочиями, а сама система располагает надежными механизмами исправления ошибок центра. Демократические сети признают, что ошибаться могут все, включая победителей выборов.
Важно помнить, что выборы – не способ установления истины. Это способ поддержания порядка путем согласования противоречивых желаний людей. Выборы выявляют не истину, а волю большинства. Поэтому демократические сети поддерживают ряд механизмов самокоррекции, позволяющих защитить истину даже от воли большинства.
Например, после терактов 11 сентября 2001 года администрация Буша обосновала необходимость вторжения в Ирак тем, что Саддам Хусейн разрабатывает оружие массового уничтожения. В октябре 2002 года народные избранники в Конгрессе большинством голосов одобрили вторжение. Первые опросы показали, что они действительно выражали мнение большинства избирателей. Но затем оказалось, что истина отличается от заявлений правительства и мнения большинства. К августу 2004 года большинство американцев считали вторжение необоснованным.
При демократии большинство имеет право принимать важные решения, и сюда входит право на ошибку. Но большинство должно признавать свою подверженность ошибкам и защищать право меньшинств выражать и распространять непопулярные мнения, которые в итоге могут оказаться верными.
Если лидера обвиняют в коррупции, то даже поддержавшее его большинство избирателей не должно мешать судьям выяснять истину. Так же и с наукой: большинство не должно навязывать свое мнение ученым или мешать им исследовать и обнародовать неприятные факты. В отличие от парламента, ученые не должны выражать волю большинства.
Конечно, научные институты, СМИ и суды тоже подвержены коррупции и ошибкам, но подчинение их государственному Министерству Правды только ухудшит ситуацию, ведь зачастую правительство больше всех заинтересовано в сокрытии неудобных фактов. Для установления истины лучше полагаться на внутренние механизмы самокоррекции научных институтов, СМИ и судов, а также на поддержание множества независимых институтов, ищущих истину разными способами и способных проверять и корректировать друг друга.
Нападки популистов
Это звучит сложно, но демократия и должна быть сложной. Простота – свойство информационной сети диктатуры, где все диктует центр, а остальные молча подчиняются. Следить за диктаторским монологом легко. Демократия же – это диалог с большим числом участников, многие из которых говорят одновременно. Следить за таким диалогом сложно.
Более того, важные демократические институты обычно представляют собой бюрократических левиафанов. Людям трудно понять, как они работают, и это помогает популистам осуществлять нападки на эти институты, разрушать их механизмы самокоррекции и концентрировать власть в своих руках.
Термин «популизм» происходит от латинского populus – «народ». В демократических странах народ считается единственным легитимным источником политической власти. Только представители народа вправе объявлять войны и принимать законы. Популисты дорожат этим базовым демократическим принципом, но делают из него вывод, что вся власть должна принадлежать одной партии или одному лидеру. Путем странной политической алхимии популисты оправдывают свое тоталитарное стремление к неограниченной власти вроде бы безупречным демократическим принципом. Как это происходит?
Популисты считают, что только они по-настоящему представляют народ, а значит, вся власть должна принадлежать им. При этом они верят, что «народ» – не множество людей с разными интересами и мнениями, а одно загадочное тело, обладающее единой «волей народа». Крайним проявлением этой веры был нацистский девиз «Один народ, одна страна, один фюрер». В нацистской идеологии только фюрер был подлинным выразителем воли народа. Если кто-то с ним не соглашался, то это не означало, что фюрер ошибается. Это означало, что несогласные принадлежат к группе маргиналов-предателей, а не к народу.
Популистом становится тот, кто утверждает, будто он один представляет народ, а кто не согласен, тот либо обманут, либо не относится к народу. Вот почему популизм представляет смертельную угрозу для демократии. Демократия строится на понимании того, что народ не единое целое, а значит, не может обладать единой волей. Ни одна группа не вправе отказывать другим в принадлежности к народу. Именно это делает демократию диалогом.
Кроме того, популисты считают, что народ – единственный законный источник не только политической власти, но и всей власти в целом, а потому стремятся взять под контроль СМИ, суды и университеты. В институтах, отвергающих «волю народа» во имя объективных истин, они видят дымовую завесу для элит, нелегитимно захвативших власть. Этот взгляд привлекает многих по двум причинам. Во-первых, сведение всего к борьбе за власть упрощает понимание реальности. Во-вторых, иногда популистская позиция оказывается верной: любой человеческий институт подвержен ошибкам, предвзятости и коррупции – потому и нужны механизмы самокоррекции. Но популисты не верят, что институты способны самостоятельно исправлять свои ошибки.
Это дает лидеру с авторитарными замашками идеологическую основу для того, чтобы стать диктатором, притворяясь демократом, и помогает нейтрализовать демократические механизмы самокоррекции: ведь если журналисты, судьи и чиновники преследуют политические интересы и могут вступить в заговор, то «народный защитник» должен контролировать эти посты, не допуская на них врагов народа.
В условиях развитой демократии граждане доверяют результатам выборов, решениям судов, сообщениям СМИ и выводам научного сообщества, поскольку верят, что эти институты стремятся к установлению истины. Как только люди начинают думать, что всеми движет только стремление к власти, они теряют доверие ко всем институтам, демократия рушится, а лидер с авторитарными замашками может захватить всю власть.
Конечно, если популизм подорвет доверие и к самому лидеру, это приведет скорее к анархии, чем к тоталитаризму. Вот почему популисты полагаются на мистическое представление о том, что «сильный лидер» воплощает в себе народ. Когда доверие к бюрократическим институтам падает, опора на мифологию – единственный способ сохранить порядок.
Оценка демократичности
Лидеры, утверждающие, что они представляют народ, нередко приходят к власти демократическим путем и правят за демократическим фасадом. Результаты сфальсифицированных выборов служат при этом подтверждением мистической связи лидера с народом. Следовательно, для оценки демократичности информационной сети нельзя использовать простой критерий, такой как регулярность выборов. Нужно задавать гораздо более сложные вопросы: какие механизмы не позволяют центральному правительству сфальсифицировать выборы? Безопасно ли для СМИ критиковать власть? Какой объем полномочий присваивает себе центр? Демократия и диктатура – не бинарные противоположности, а части континуума. Чтобы определить, насколько демократична сеть, нужно понять, как в ней передается информация и как строится политический диалог.
Если все решения диктует один человек и даже его ближайшие советники боятся с ним спорить, диалог не состоится. Такая сеть находится на диктаторском краю спектра. Если никто не может высказывать особое мнение публично, но небольшой круг высших чиновников волен выражать свои взгляды за закрытой дверью, то эта диктатура сделала шажок в сторону демократии. Чем больше доля людей, участвующих в диалоге, тем более демократична сеть.
Фокус на диалоге, а не на выборах, поднимает ряд интересных вопросов. Например, где проходит демократический диалог? В США для этого был создан Конгресс, но когда в последний раз чья-то речь в Конгрессе заставляла политических оппонентов изменить свое мнение? Если где-то в США и ведется демократический диалог, то это явно происходит не в Конгрессе, заключает автор. Демократии умирают не только тогда, когда люди не могут свободно говорить, но и когда они не хотят или не умеют слушать.
Демократии каменного века
Как повлияли на развитие демократии изменения в информационных технологиях и информационных потоках? Судя по археологическим и антропологическим данным, у древних охотников-собирателей демократия была
