изящным жестом швырнув на стол линейку, и поднялся.
Они смотрели друг на друга и молчали, скрывая свои мысли. Клуттиг вдруг взъярился:
– Если нам придется уйти… – Он сжал кулаки и процедил сквозь зубы: – Я ни одной мыши не оставлю тут в живых!
Райнебот это уже слышал. Он знал цену Клуттигу: много шуму, мало толку.
– Как бы ты не опоздал, господин гауптштурмфюрер! – с язвительной усмешкой заметил он. – Наш дипломат уже выпускает мышей из ловушки…
– Растяпа! – Клуттиг потряс кулаком. – Почем мы знаем, может, эти сволочи уже установили тайную связь с американцами. Те пришлют несколько бомбардировщиков и за одну ночь вооружат весь лагерь. Как-никак это пятьдесят тысяч человек, – с дрожью в голосе добавил он.
Райнебот высокомерно отмахнулся:
– Это сплошь кретины. Два-три залпа с вышек – и…
– А если американцы сбросят парашютистов? Что тогда?
Райнебот пожал плечами.
– Тогда тарарам здесь окончится. – И он надменно усмехнулся. – А я пробьюсь в Испанию.
– Ты увертлив, как угорь, – презрительно фыркнул Клуттиг. – Речь идет не об одной твоей шкуре.
– Правильно! – холодно возразил Райнебот. – И о твоей тоже. – Он ухмыльнулся Клуттигу в лицо. – Плохи дела и у штурмбаннфюрера и даже у начальника лагеря. – Райнебот насмешливо перебирал руками, как бы поднимаясь по воздушной лестнице. – Наша песенка спета, Адель! Утешься, я твой товарищ по несчастью!
Клуттиг плюхнулся на стул. Его злило, что Райнебот так хладнокровно говорит об их рухнувших честолюбивых планах. Вообще-то дело шло к концу! Теперь задача – обезопасить себя от тех, кто за колючей проволокой. Клуттиг разразился проклятиями по адресу начальника лагеря.
– Растяпа! Он отлично знает, что скоты в лагере организовались. Вместо того чтобы выловить десяток и перещелкать…
– Неизвестно, поймает ли он тех, кого надо, – заметил Райнебот, – а не то, дорогой мой, дело выйдет боком! Под первый выстрел надо настоящих, руководство, верхушку.
– Кремера! – быстро сказал Клуттиг.
– Это один, а кто другие?
Райнебот закурил. Сев на угол стола, он лениво покачивал ногой.
– Я возьму в оборот этого гада, – яростно прошипел Клуттиг, – и выжму его, как лимон.
Райнебот нагло расхохотался.
– Наивно, господин начальник, очень наивно. Во-первых, Кремер не станет болтать. Из него ты ни одного слова не вытянешь. Во-вторых, забрав Кремера, ты тем самым предупредишь остальных. – Он направился к микрофону. – Хорошенько присмотрись к парню, и тогда ты поймешь, что ни шиша от него не добьешься, – сказал он и включил микрофон: – Лагерный староста Кремер! К коменданту!
В тот момент, когда этот вызов прозвучал из всех громкоговорителей лагеря, Кремер находился на складе у Гефеля. Цвайлинга еще не было, и Кремер с Гефелем тихо разговаривали в углу у окна.
– Завтра уходит этап. Ты знаешь, что требуется, Андре.
Гефель молча кивнул.
Вторично прозвучал вызов:
– Лагерный староста Кремер! К коменданту! Да поживее!
Кремер, сердито засопев, уставился на громкоговоритель. Гефель сжал губы.
Клуттиг сидел, сгорбясь, на стуле. Райнебот потряс его за плечо.
– Возьми себя в руки! Иначе этот тип сразу увидит, что наша последняя победа засела у тебя в печенке.
Клуттиг послушно встал и оправил мундир.
Через несколько минут в комнату вошел Кремер. С одного взгляда он оценил ситуацию. Прислонясь к стене, стоял Клуттиг и подозрительно поглядывал на него. На стуле за письменным столом сидел, вернее, полулежал нахальный юнец.
– Есть кое-что новенькое для вас, слушайте внимательно.
Кремер хорошо знал этот небрежный, заносчивый тон. Райнебот неторопливо поднялся, засунул руки в карманы брюк и принялся расхаживать по комнате. Он решил сообщить о приказе начальника лагеря вскользь, как о чем-то несущественном.
Но как раз подчеркнутое равнодушие Райнебота и настороженные взгляды Клуттига, которые Кремер все время чувствовал на себе, подсказали ему, что речь идет о каком-то необычном деле.
– Шестнадцать заключенных, шестнадцать политических заключенных со стажем требуется выделить в санитарную команду, – сказал, грассируя, нахальный юнец. Говоря как бы в пространство и еще чуть равнодушнее, он пояснил, что санитарная команда при воздушных тревогах должна будет выходить за наружную цепь постов… У Кремера захватило дух, но он взял себя в руки и ничем не выдал мыслей, мелькнувших в его мозгу: шестнадцать надежных товарищей по ту сторону постов… Клуттиг, оттолкнувшись от стены, вдруг вырос перед Кремером и пролаял:
– Заключенные выходят без охраны, понятно? – С трудом сдерживая возбуждение, он прошипел: – Но не стройте себе никаких иллюзий, мы бдительны!
Он и сам не знал, в чем выразится эта бдительность. Они молча посмотрели друг на друга. Кремер спокойно встретил полный ненависти взгляд эсэсовца. И вдруг им овладело торжествующее чувство уверенности. За ненавистью, горевшей в этих бесцветных глазах с красной каемкой век, он увидел страх, один страх. Клуттиг все более распалялся, но и Кремер не был спокоен, как казалось. В его уме одна комбинация сменяла другую. Райнебот, опасаясь, что Клуттиг вот-вот потеряет самообладание, вмешался:
– Завтра утром вы доставите ко мне шестнадцать «орлов».
Кремер повернулся к стоявшему у него за спиной Райнеботу и ответил:
– Так точно!
– Они получат ящики с перевязочными материалами, противогазы и каски.
Кремер напряженно думал.
– Так точно!
Юнец ленивой походкой подошел к Кремеру и взял его за грудки.
– Если кто-нибудь из «орлов» улетит… – Он коварно улыбнулся. – Мы сумеем возместить убытки.
Не успел Кремер ответить, как Клуттиг опять очутился перед ним и, стараясь его запугать, прошипел:
– За счет всего лагеря!
– Так точно!
Эта неизменная формула покорности, к которой прибегал Кремер, не давала Клуттигу повода для нападения.
– Я хочу знать, понятно вам! – пролаял он.
– Так точно!
Клуттиг хотел разразиться руганью, но спокойствие Кремера задушило его порыв, и он лишь прохрипел:
– Ступайте!
Едва Кремер направился к двери, как Клуттиг, потеряв самообладание, заорал:
– Стойте! – И когда Кремер с удивлением обернулся, подошел к нему вплотную и с коварным видом спросил: – Вы, кажется, были партийным активистом?
Кремер соображал: «Куда он гнет?» И ответил:
– Так точно!
– Коммунистическим?
– Так точно!
Подобная откровенность ошеломила Клуттига.
– И вы говорите мне это так… так…
На губах Кремера промелькнула чуть заметная усмешка.
– Именно поэтому я здесь.
– Нет! – резко возразил Клуттиг, снова овладев собой. – Вы здесь для того, чтобы не могли вербовать шайки заговорщиков и создавать на воле тайные организации, как в лагере!
Клуттиг впился взглядом в Кремера. За Клуттигом стоял Райнебот, заложив палец за борт кителя, и покачивался на носках.
«Тайная организация? – Кремер выдержал сверлящий взгляд. – Неужели они что-нибудь знают?» Но тут же ему стало ясно, что Клуттиг лишь закидывает удочку. «Вот, значит, что! – подумал Кремер, – вы видите во мне организатора! Тут вы дали маху!» У него было такое
