его в землю, и массивное круглое навершие рукояти достало бы ему до подбородка. Южанское оружие. Дорогое и красивое. Только южане не вытачивают на лезвии зубы словно у пилы. Воспаленные, глаза старого воина, лениво, но неотрывно следили за Сив. Старик смотрел не на нее, а как бы сквозь, тянул жилистую шею то в одну то в другую сторону громко треща разминаемыми позвонками. Казалось он вышел на прогулку, а не на бой.
Шама усмехнулся. Он сам подарил старику этот клинок. Сам. Потому, как посчитал его другом. «Лучший поединщик на севере достоин лучшего меча» Ха. Какая глупость. Тогда он еще ни избавился от иллюзий. Не привык всегда смотреть правде в глаза. А теперь… Все идет своим чередом. Мир меняется. Когда-то он сделал добрый поступок, а значит пришло время за него заплатить.
Дикарка зло сплюнула под ноги. Доху был умелым бойцом. Достаточно умелым, чтобы его имя слышали не только в этих болотах. И судя по всему, возраст отнюдь не убавил его прыти. Скорее закалил.
— Ничего личного девочка, не бойся. — Усмехнулся старик. — Я постараюсь сделать все быстро.
Шама сжал кулаки. Оставалось только надеяться что девчонка выдержит. Во всяком случае она оказалось достаточно крепкой чтобы выиграть уже несколько подобных поединков. Если все получится. Этот будет последним. Бросив обеспокоенный взгляд на Сив, Безбородый чуть заметно кивнул. Великанша ответила ему безучастным взглядом, и скучающе зевнув, качнула секирой.
Толпа недовольно загудела. Рядом с великаншей, на самом деле отнюдь не мелкий Доху казался худым и щуплым. Меч в его руках выглядел несуразно огромным и тяжелым.
— Вы готовы? — Голос Шамы разнесся над площадкой.
Сив оглянулась. Очищенный от травы и камней пятачок земли в полтора десятка локтей. Лица вокруг. Кто-то смотрит с ненавистью, у кого-то в глазах светится надежда. Сжатые кулаки, выдвинутые вперед челюсти. В отдалении частокол родового дома Болотного змея. Глава рода Саллах — Рваное ухо, не решился выйти. Вон, стоит на стене, смотрит вниз. Могучие кулаки сжимаются и разжимаются. По лицу, несмотря на утреннюю прохладу, градом льет пот. Ворота поселения, несмотря на то, что больше половины его жителей здесь плотно закрыты. Ничего нового.
— Давайте уже, хватит тянуть, что все утро ждать буду? — Хмыкнула она и метко плюнула старику на сапог.
— Правильно, девочка. Никогда не стоит бояться смерти, кивнул Доху и сбросив с плеча клинок выставил его острие в так будто держал не меч, а копье.
Усмехнувшись, великанша взвесила в руке топор, и начала обходить старого поединщика по кругу. Прищурившись, Доху зеркально повторил ее движение. Бойцы закружили по площадке не спуская друг с друга глаз. Никто не торопился нанести удар первым. Прошло шесть долгих ударов сердца, прежде чем Сив, издав угрожающий рык, кинулась на врага. Размашисто шагнула вперед, одновременно перехватывая длинную рукоять секиры, и хищное полукруглое лезвие молнией метнулось к лицу поспешно прикрывшегося мечом воина. В последнее мгновенье, лезвие нырнуло вниз, целя старику в бедро. Толпа ахнула, казалось, что тяжелая секира великанши перерубит несчастного пополам, но огромный меч Гремучих коленей, внезапно ожил и змеей метнувшись вниз преградил путь оружию горянки.
Дза-анг! — Звук столкнувшегося железа громом разошелся по площадке ударив по ушам зрителей. Сив отпрыгнула назад. Доху не дав великанше разорвать дистанцию шагнул следом и атаковал ее в открывшийся бок. Зарычав, Сив пируэтом прыгнула на старика на мгновение повернувшись к летящему мечу спиной. Толпа выдохнула. Неожиданно забросив оружие себе за спину великанша зацепила клинок Дохи бородой топора
Дза-анг! Звон и скрежет сцепившихся клинков снова разошелся над толпой. В тоже мгновенье продолжая разворот Сив нырнула вниз, и топор вылетел у нее из-за спины упав сверху, грозя перерубить противнику руки. Гремучие колени проворно закрылся, направив острие своего клинка в лицо противницы, уверенно встретил удар и тут же толкнул меч вперед, целясь в живот. Снова раздался лязг и скрежет.
Дза-анг! Толпа снова ахнула, качнулась вперед, чтобы тут же отшатнутся подобно морской волне. Взгляд не успевал следить за тем, что творится на площадке. Клинки жужжали, как взбесившиеся осы с визгом рассекая воздух, с грохотом сталкиваясь, со скрежетом сцеплялись в клинче, чтобы через мгновенье разойтись и вновь столкнутся. Порой все движения соперников сливались в одно размытое пятно, и было понятно, что они еще живы, только через пару мгновений, когда атака того или иного поединщика попадала на блок.
— Граа-Грааа-Гр-а-а-а… — Рев толпы становился все громче, отвечая на каждый взмах, на каждый укол, на каждый выпад.
Наконец, бешенный обмен ударами закончился и противники тяжело дыша отпрянули друг от друга.
— Неплохо, неплохо, усмехнулся старый воин. — Я мог бы убить тебя всего лишь семнадцать раз. Продолжим или пора заканчивать?
— Как хочешь, старик. — Сплюнула под ноги Сив и отставив в сторону топор снова пошла по кругу.
— Тогда, поиграем еще, давно я так не развлекался, улыбнулся Доху и сделав длинный выпад закрутился волчком, рубанул поперек груди великанши такой силой, что казалось вложил в клинок свою душу. Сив отпрянула, резко провалила секиру вниз, и удар пришелся в щедро увитое стальной лентой древко. Лезвие секиры метнулось в пах старику.
— Дза-анг!
Меч и топор плели в воздухе паутину, закручивались сверкающей вьюгой, стелились над истертыми, растрескавшейся под бременем лет землей почти невидимым глазу покрывалом то и дело ударялись друг о друга, взмывали ввысь, грозя проткнуть небо, и падали вниз, мечтая разрубить землю. Воины не сражались — они танцевали, играя со смертью в таинственную, завораживающую и почти неуловимую глазом игру, ставкой в которой были их жизни.
Клинок Доху, подбитый обухом секиры обиженно звякнув, словно живой, подскочил высоко вверх, Сив кинулась в образовавшуюся брешь замахиваясь для удара. Молниеносно перехватив клинок обратным хватом старый воин, шагнул навстречу, раздался звон скрежет и хрип. Окровавленное острие меча пробившего бедро великанши с хрустом вошло в землю.
Гремучие колени улыбнулся и потянул клинок на себя. Что-то мешало. Что-то сдавив его руки железным обручем, не давало ему сдвинутся с места. Старик зарычал. Но не испугался. Он знал, с такими ранами не живут. Удивительно, что его противница не потеряла сознание от боли, ведь зубцы на лезвии превратили ее ногу в фарш. Еще пару мгновений и она умрет.
Великанша хихикнула и усилила хватку. Подняв взгляд от стиснувшей ему оба запястья огромной руки доху увидел перед собой расплывшееся в широкой улыбке лицо дикарки, превратившиеся в два бездонных черно-ледяных провала зрачки, разглядел стекающую с уголка рта тонкую ниточку слюны… Прошло меньше мгновения, чем он понял, и завыл, тем
