грудью поперек стремительного потока в надежде устоять.
Но была и еще причина неаполитанской кампании. Она, как уже говорилось, давала Карлу прекрасный повод завоевать сердце своей супруги. Постель сближала их, но не настолько, чтобы Анна Бретонская призналась ему в безмерном обожании. А ему этого очень хотелось. И он положит Неаполь к ногам своей возлюбленной королевы в надежде услышать от нее долгожданные уверения в любви!
Но не глупо ли рассчитывать на это, ежедневно изменяя супруге? Так обстояло дело в Амбуазе, в походе же развернулось с невиданным размахом. Карл обнаружил в себе неистощимое влечение к любовным подвигам, половое безумие доводило его прямо-таки до исступления. Он имел… кто скажет точно, сколько он имел любовниц, на дню меняя их одну за другой? Он взял с собой в путешествие около полусотни на все готовых и хорошо знавших свое дело молодых женщин легкого поведения. Они все были его любимицами, и он, не удовлетворяясь супругой, занимался с ними любовью под любым кустом и чуть ли не у нее на глазах. Она тяжело вздыхала, наблюдая такие зрелища, и часто плакала. О каких же признаниях в любви мечтал ее супруг, тем более что ей самой он уделял в плане полового сношения совсем мало внимания? Возможно, он попросту притворялся, потому что был в известной степени разочарован ею: их второй ребенок умер год назад, не прожив и недели; третий, так и не увидевший свет, последовал за ним в этом году. Их первенцу, Карлу-Орланду, было уже два года, но он часто болел, и это вызывало серьезные опасения за его жизнь.
В сентябре 1494 года Карл, вновь поручив регентство Анне (что вызвало недовольство другой Анны), с сорокатысячным войском покинул Амбуаз и направился к Лиону. В этом городе ткачей он, в плену своего неуемного любовного пыла, задержался на целых полгода, не в силах вырваться из объятий лионских дам.
Пройдя через всю Италию и практически нигде не встретив сопротивления, 22 февраля 1495 года Карл вошел в Неаполь. Там он принял титул короля Неаполитанского и императора Востока. Два месяца в связи с этим длились торжества, а в это время над головой новоявленного южного короля собирались тучи. Все возраставшая мощь французского государства давно уже вызывала беспокойство в Европе, и на сей раз против Карла образовалась новая коалиция: герцогство Миланское, Венеция, Папская область, Испания и Империя.
Карл ужаснулся, узнав новость: миланские и венецианские войска должны были задержать французов в районе Мантуи и Пармы, а старый триумвират (Тюдор нарушил договор, вновь снюхавшись с Максимилианом и Фердинандом) в это время планировал начать нападение на Францию. Карл, назначив герцога Монпансье вице-королем Неаполя и оставив с ним значительную часть войска, спешно двинулся в обратный путь, но тут навстречу ему выступила итальянская армия. 6 июля 1495 года произошла битва при Форново. Удивительное это было сражение: 9000 королевских солдат с одной стороны; 30 000 венецианцев и миланцев — с другой. И все же, благодаря умелым маневрам, производимым своим командованием, в частности Ла Тремуем, маршалами де Лоеаком и де Кордом, французам удалось одержать победу.
Поздней осенью 1495 года Карл VIII вернулся во Францию. Встретившись с сестрой, он стыдливо отвел взгляд.
Таким образом, безумный итальянский поход не принес ничего. Впрочем, это не совсем точно. Французские солдаты в память о своем пребывании в Неаполе привезли к себе на родину букет венерических болезней, которые итальянские и испанские покорители туземцев завезли из Америки.
Этьен и Филипп также приняли участие в «прогулке», но зараза из солнечной Италии обошла их стороной. Впоследствии Рибейрак возносил хвалы Господу (а может быть, предводителю нечистых сил), что избегнул такой напасти: вместо неаполитанских борделей Рибейрак облюбовал дом одной зажиточной и легкой на любовь горожанки.
Ко всему сказанному нелишним будет прибавить следующее: словно смеясь над глупостью Карла, король Фердинанд, едва ушли французы, снова овладел Неаполем, а богатая, процветающая Италия с этих пор превратилась в объект борьбы между иностранными державами.
Так нелепо закончился итальянский вояж.
Опасения Карла и его супруги за здоровье сына оправдались: трехлетний Карл-Орланд умер в декабре 1495 года, спустя месяц после четвертого ребенка, которого королева родила мертвым. Чтобы хоть как-то отвлечь супругу от печали, король приказал дать бал, где присутствовал и Людовик Орлеанский, которого она когда-то любила. Глядя на него, она была удивлена и оскорблена: герцог развлекался от души, словно ничего не произошло, а может быть, выполняя приказ короля, желавшего немного развеселить супругу. Та немедленно отреагировала на веселье бывшего жениха: приказала ему удалиться с бала и не появляться при дворе, во всяком случае, пока что. Так Орлеан попал в опалу, а королева всей душой возненавидела его, решив, что герцог веселился оттого, что он по-прежнему оставался первым претендентом на престол. Ненависть все больше обуревала ее, да так, что она вознамерилась лишить веселого родственника звания первого принца крови. Но Карл воспротивился, вспомнив, видимо, как они оба с его дядей развлекались в обществе лионских и неаполитанских дам.
— Пусть захлопнет пасть, которую он разинул на трон, — резко ответила Анна Бретонская супругу. — Я скоро рожу еще одного наследника.
И родила. Но младенец, не прожив и месяца, умер. Уже пятый.
Герцог Орлеанский вновь воспрянул духом. Однако Анна вновь забеременела.
Дядя приуныл.
Шестой младенец, которого, как и второго, нарекли Франциском, родился в августе 1497 года, но через неделю отправился в мир иной на свидание с мертвыми братьями и сестрами.
Людовик Орлеанский снова победно поднял голову. С тех пор он не опускал ее, ибо в следующем году королева родила девочку, которая, едва появившись на свет, решила, что ей здесь делать нечего, он не для нее; тот свет милее.
Герцог Орлеанский злорадно усмехался, все чаще вспоминая беседу со своим кузеном Карлом Ангулемским около десяти лет назад. Он воспользовался услугами знахарки с улицы Купер Госье, и королеве после свадьбы ежедневно подмешивали в питье какой-то настой. Может быть, то же пил и Карл, не подозревая, что пьет. Было бы неверно, однако, утверждать, что именно это явилось причиной его смерти, когда он однажды ударился головой о косяк одной из дверей в коридоре замка Амбуаз.
Кстати, как-то, перед самым походом в Италию, когда Карл собирался на конную прогулку, к стремени его коня подошел какой-то нищий и сказал:
— Король, ты поднес в дар супруге Амбуаз, но сам не живи в нем. Уезжай в Париж. Амбуаз сулит тебе несчастье.
Король только усмехнулся и поехал дальше, сию же минуту забыв о нищем.
