ни на секунду и постоянно повторял — какая же ты маленькая и хрупкая. Даже потом, когда заклинание прекратило свое действие он не оставил меня в покое, я навеки вечные стала его прекрасной дамой, за которой он следовал все эти годы. Мы не расставались более ни на день. Мой прекрасный рыцарь. Мой защитник.
Я пыталась сватать ему многих девушек, как иных, так и смертных. Я бы могла влюбить в него каждую, причем даже не прибегая к магии. Но он чурался их всех и мне кажется, что он, верный заветам рыцарства с тех самых пор хранит мне верность… Теперь то вам понятно, почему его так взбеленил тот факт, что Дэм мне не верен?
— Дорогой, не кипятись, поехали переодеваться, нам сегодня в театр, не забыл?
— Нет, прости малыха, я что-то раскипятился. Это ваше личное дело, и не мне туда влезать со своим медвежьим рылом в ваш суккубий ряд.
— Ну вот уже и обиделся, давай я тебя поцелую.
— Целуй и полетели ко мне, а потом к тебе заскочим. Тебе часа хватит, чтобы собраться?
— Да я еще вчера продумала, что надеть, так что меньше даже, успеем заскочить по мороженому съесть.
— Порталимся?
— Давай. Надоели мне такси, если что, в театре доберу.
— Возьми у меня.
— Я уже говорила — нет. У тебя я не возьму, даже если буду умирать.
— Ты хоть понимаешь, что своим отказом обижаешь меня?
— Ты не представляешь, что именно ты мне предлагаешь.
— Я предлагаю тебе себя, целиком и полностью. Я хочу оберегать тебя, как раньше, хочу быть с тобой, как раньше, хочу, чтобы ты брала энергию только у меня, не стесняясь. Я сильный, я справлюсь.
— Ты сильный, но ты не справишься.
Я открыла портал и шагнула прямо с яркой и душной мостовой в полумрак его спальни.
Что бы там не говорил Медведь, но жилище очень многое говорит о характере и привычках. Глядя на его квартиру можно было сделать вывод, что этот юноша помешан на рыцарских романах и мрачном времени средневековья.
Вот взять, к примеру, его кровать, ну что это за безобразие? Если уж так хочется спать на голых досках, так спи себе на полу, вон кинь пару одеял и подушку для приличия и все будет в ажуре. Так нет же, посреди комнаты стоит какая-то узкая и длинная лавка, на которой не то что вдвоем — одному тесно. На ней спать можно исключительно на спине, скрестив на груди руки, как покойник. На стенах навешаны гербы, какие-то пыльные тряпки бывшие раньше боевыми стягами крестоносцев, куча всякого ржавого железного барахла называемого оружием. Ну ладно, ладно, тряпки не пыльные и оружие не ржавое, Медведь следит за этим, но вот скажите на милость — тазик в углу для умывания? Ну на кой тебе этот тазик, если у тебя прекрасно оборудованный санузел? Да неужто ты, уже давным-давно пользующийся мобильными телефонами, интернетом и сливаемым унитазом по утрам умываешься из тазика? И книги, книги, книги миллионы, триллионы, секстиллионы книг. Они везде — в спальне, в зале, на кухне, в прихожей, даже парочка в ванной и туалете. Все, что за всю историю книгопечатания когда-либо издавалось, Медведь раздобывал, и тащил в свою берлогу, и будьте уверены — все это он прочитал. А некоторые книги не по разу, и не по два. Первое издание «Мастера и Маргариты» я раз девять уже носила к переплетчику. Почему я? Не поняли еще, да? Потому, что если у него и есть еще хоть какой-то иллюзорный порядок в берлоге, то это дело моих рук, ибо он следит исключительно за своим гербом, своими тряпками, эм, стягами, стягами, конечно ну и всякими алебардами, арбалетами, копьями и прочими холодными орудиями смертоубийства. А на все остальное ему глубоко фиолетово в крапинку. Кухня в его квартире вообще бесполезное помещение, под потолок забитое книгами. и я там прохожу тихо как мышь, иначе все это обрушится и увы и ах на мою бедную голову.
Гардероб Медведя до крайности скуден — пара джинс, штуки три футболки, майка, брюки с рубашкой «на выход» и парадный костюм с галстуком. Все это я ему периодически обновляю. Вот не держатся у него вещи, то рвутся, то прожигаются, то уляпываются таким пятнами, что ни одна химчистка не берется не то что бы вывести но и даже разобрать, что сие есть?
— Давай дорогой, надевай свои парадные трусишки, а я пока что за платьем слетаю.
— Ты к себе?
— Ну да, не хочу тебя смущать, да и процесс нанесения макияжа тоже как бы принято от мужчин женщинами скрывать.
— Ну давай, от меня поедем?
— Да, я сейчас быстренько туда-сюда и к тебе, вызови нам машину на через час.
— Давай.
Дома меня ждал сюрприз в виде моей Амелики.
Она сидела, изящно перекрестив свои великолепные ноги, и лениво перелистывала какой-то журнал. У меня их много всяких на столике возле дивана валяется. Когда то оформила подписку и забыла про нее совсем, вот и несут, ну не выбрасывать же их.
— Я смотрю, интересные тебе письма на почту приходят, — произнесла она тихо, не поднимая на меня глаз и продолжая разглядывать рекламные проспекты.
— Откуда ты знаешь?
— Ты оставила его открытым, а я любопытна. Мне интересно, с каких пор ты от меня начала скрывать подобное.
Она подняла на меня бесподобные глаза и, казалось, прожгла насквозь.
— Я не скрываю, не хотела, чтобы ты волновалась. Я тебе все планировала рассказать вечером, за ужином.
— Я что, растолстела?
— К чему это?
— Раз ты хотела рассказать мне о подобном за ужином, значит, хотела, чтобы у меня было несварение.
— Не говори глухостей, я хочу переодеться но я тебя слышу, — с этими словами я прошла в гардеробную оставив дверь открытой.
— Да, да, театр вампиров, я помню, что наденешь?
— Фиолетовое.
— С каких пор Дэм полюбил фиолетовый?
— Я иду с Медведем, у Дэма дела, он к нам присоединится позже.
— Жаль…
Я нашла наш разговор несколько странным, казалось, моя визави летает мыслями где-то очень далеко и более чем рассеянно отвечает на мои вопросы, обычно она бывала более оживлена.
— У тебя все в порядке?
— Нет, мон ами, у меня все очень не в порядке, мне кажется, я темнею…
Я замерла, как громом пораженная, а затем, отложив платье, как была в белье и чулках, зашла в комнату.
— Ты сейчас что сказала?
У нее был очень несчастный и виноватый вид, она сняла туфли и сейчас сидела в
