кредит в банке на ее обучение. Они с Шаннон съездили, познакомились с директором. Короче, сестра в диком восторге. — Джоуи пожал плечами. — Надеюсь, в новой школе у нее все сложится хорошо.
— Хотелось бы верить.
— Да, хотелось бы.
— Короче. — Я надолго приникла к соломинке и наконец осмелилась затронуть больную тему. — Может, объяснишь, что происходит? Я понимаю, ты разозлился из-за моего порыва наябедничать властям, но ведь все куда глубже, так? Мы очень отдалились друг от друга по сравнению с тем, что было месяц назад.
— Да, — чуть слышно ответил Джоуи. — Похоже на то.
Проклятье.
Ну вот и все.
Сейчас он разобьет мне сердце.
Отшвырнув соломинку, я поднесла бутылочку ко рту и выпила все до капли.
Успокоить нервы.
— Ну и?.. — Я судорожно прочистила горло и взглянула на него в упор. — К чему ты клонишь?
— Наверное, к тому, что я отдаляюсь от тебя не нарочно. — Постукивая коленями как заведенный, Джоуи залпом осушил свой бокал. — Сейчас закажу еще.
Он метнулся к бару и вскоре вернулся с двумя напитками.
— На чем мы остановились?
— Ты сказал, что не пытаешься отдалиться от меня, а потом свалил к барной стойке, — с мрачной иронией напомнила я.
Он даже не улыбнулся.
И с обреченным вздохом выпалил:
— Фигово у меня получается.
— Что именно?
— Вести диалог, — буркнул он. — Разрешать спор словами.
Диджей запустил музыку, и из динамиков над стойкой полилась «Fairytale of New York» в исполнении The Pogues.
— Помнишь, в прошлом году? — Губы Джоуи дрогнули в улыбке. — Ты сказала: это наша песня.
— Помню, — хмыкнула я. — В этом году она особенно в тему.
— Факт. — Джоуи тяжело вздохнул. — Не представляю, как ты протянула со мной целый год. Другая на твоем месте давно бы бежала сломя голову.
— Меня не испугать, забыл? — парировала я и, подавшись вперед, протянула ему раскрытую ладонь. — Я не из тех, кто бежит от проблем. Как и ты.
Джоуи долго таращился на мою руку, прежде чем накрыть ее своей. Наши пальцы переплелись.
— Слишком мы упертые для бегства, верно, Моллой?
— Или слишком влюбленные.
— Да, — глухо отозвался он и поцеловал мою ладонь. — Или так.
Разбитые надежды и мечты 23 декабря 2004 года Джоуи
Я понимал, что стремительно качусь в пропасть без единого шанса остановиться или хотя бы притормозить и в своем эгоизме тащу любимую девушку за собой.
Мне не хватило благородства поступить с Моллой по-человечески, хотя вчера у меня была прекрасная возможность отпустить ее, перестать мучить, но в последний момент язык не повернулся сказать нужные слова.
Я не мог отказаться от нее.
Не мог спустить курок.
Казалось, я вдохнул ее так глубоко, что разум и сердце мне больше не повиновались. И хотя легкие горели огнем, я боялся перевести дух без стопроцентной гарантии снова увидеть ее лицо — вне зависимости от того, заслуживаю я этого или нет.
Вчера в «Служанках» ее красота буквально сразила меня наповал — и речь сейчас не только о внешности.
У Ифы Моллой было поистине золотое сердце, и она безоговорочно вверила его конченому мерзавцу.
Она была моей единственной отдушиной посреди бесконечного кошмара.
Единственным лучиком света, и меня бросало в дрожь от мысли об убогости моего существования.
Без нее все утратит смысл.
Без нее не станет меня.
Раздавленный и деморализованный жизнью, я отчаянно цеплялся за Моллой; отпустить ее — значило лишиться всего, вот почему мне не хватало сил разжать руки.
У меня не было ни запасного плана, ни страховочной сетки на случай, когда все полетит к чертям, а оно полетит.
К гадалке не ходи.
Людям вроде меня никогда не выпадает второй шанс.
Когда Моллой опомнится и бросит меня — а это обязательно произойдет, — я останусь совершенно один.
Черт.
Перед глазами снова встал вчерашний вечер, закончившийся дома у Моллой.
— Что ты делаешь? — шепнула она, возникнув на пороге ванной; я стоял к ней спиной, прижимая к носу свернутую трубочкой десятку. — Джо?
Втянув измельченный в порошок D2, я вцепился в раковину и, шумно выдохнув, приготовился к неминуемому скандалу.
Моллой молча шагнула ко мне и обняла со спины.
— Идем в постель.
От удивления у меня на секунду пропал дар речи.
— Но ведь ты своими глазами видела...
— Знаю, что видела, — шепотом ответила она и поцеловала меня между лопатками. — Идем в постель.
Совершенно одуревший от принятой дозы, я вытянулся на кровати, позволив Моллой забраться на меня верхом.
Ее лицо навсегда запечатлелось в моем сознании. Я балдел, кривился от боли и был близок к срыву, но ее лицо...
Боги, ее лицо затмевало собой все вокруг.
Ее аромат обволакивал, волосы падали мне на глаза, когда Моллой, наклонившись, целовала меня в губы и делала всю работу.
Она сияла.
Честное, блин, слово — сияла.
Лунный свет озарял ее, наполнял мерцанием.
Такая всесильная.
Она целиком подчинила меня себе.
— Ты злишься? — заплетающимся языком спросил я, испытывая слабость и растерянность перед ее спокойствием.
— Да.
— Тогда почему не спустишь на меня всех собак? — Я в недоумении покачал головой. — Я даже перестал пытаться. Забил. Почему ты еще терпишь, не выгоняешь меня?
— Пускай ты себя не любишь, зато я очень люблю. И моей любви хватит на нас двоих, — шепнула она, не переставая обрабатывать мой член. — Если ради твоего благополучия и безопасности придется держать тебя при себе и не отпускать, значит так и поступим.
Она оседлала мои бедра, и осознание того, что я сотворил с ней, обрушилось на меня ударом молота.
Я чувствовал себя полным дерьмом.
Немногим лучше утырка, которого застал внизу, когда спустился в четверг на первый этаж — намытый, переодетый, в полной боевой готовности встретиться с Моллой для празднования моей днюхи.
«Впрочем, нет, — промелькнуло у меня в голове, когда утырок схватил своей мясистой лапищей мать и прижал ее к холодильнику. — Таким дерьмом мне никогда не стать».
Еще с порога кухни я понял: дело пахнет керосином, однако, в отличие от предыдущих разов, у меня не возникло ни малейшего желания лезть в драку.
«А может, просто нет сил», — удрученно подумал я и, собрав волю в
