Геррада тогда подчинилась — для Йоланды это было ненавистно. К ней самой она полезла именно поэтому, и потому же выбрала теперь Герраду — силилась так отыграться за “несправедливость” и за “грех”. Кто знает, может, тем другим, кто тоже выполнил тогда приказ, Йоланда уже что-то сделала — Йерсена бы не удивилась.
Три чародейки шли к шатру под перепуганными взглядами, в каких не спрятать было облегчения — все, кто остались, смутно радовались.
Шла и Йер. Не знала, нужно ли ей возвращаться, и ужасно не хотела это делать, но куда сильнее опасалась разозлить его.
Под полог она заступила вместе с остальными.
Рыцарь ждал их. Он расселся на добротном стуле, задрал ногу на ногу, и в уголках губ зрела жутковатая улыбка.
— Все-таки пришли.
Он поднялся. Немного подождал, прошелся мимо напряженных чародеек и поторопил их:
— Ну? Я слышал, вы хотели извиниться.
Рыжая Йоланда явственно сглотнула, но заговорила.
— Да. Мы молим о прощении и смеем уповать, что вы отыщете в душе хоть каплю милосердия и снисходительности. Ко всем нам, — она склонила голову.
Брат Ротгер дал себе немало времени полюбоваться.
— Это все? Единственное, что ты скажешь, после нарушения приказа? После того раза, как перечила мне, заедалась, и как все вы на меня набросились? А остальным и вовсе извиняться не за что, я так гляжу.
Геррада мигом завалилась на колени и запричитала что-то маловнятное о том, как сожалеет и раскаивается. Набравшаяся вздорности за жизнь с Йоландой Дрега принудила себя склонить голову и тоже взяться извиняться.
Брату Ротгеру довольно быстро надоел галдеж — он оборвал его коротким жестом.
— Ничему вас все-таки не учат, — тяжело вздохнул он. — На колени, бестолочи. Вам одна, вон, подала пример, и то вы не додумались. А ну-ка живо носом в пол.
Йоланда с Дрегой переглядывались. Ротгер их не торопил, но вспомнил о Йерсене, что тихонько замерла чуть в стороне.
— Иди встань возле входа, — велел он. — Следи, чтоб убежать никто не вздумал. Ну а если кто-нибудь заявится — шли нахер.
Йер склонила голову и выполнила. Ноги холодил сквозняк, сочащийся сквозь щели.
Когда Ротгер снова посмотрел на чародеек, те и в самом деле опустились вниз. Плащи скомкались поверх шкур, устлавших пол — убого отвратительное зрелище: негоже черный плащ с зеленым пламенем валять, подобно тряпке.
Духи все же ненавидели коленопреклоненных — снова убедилась Йер. Она отлично видела взгляд брата Ротгера и знала, что он сделает. Едва ли Духи были сильно милосердней — перед ними на коленях ползало гораздо больше человек.
Он сел на корточки над ткнувшимися в шкуры чародейками.
— Так значит, тебе жаль, что ты дерзила и перечила? — спросил он, запуская руки в рыжий волос, стянутый рыбьим хвостом.
— Да, — выдохнула-выплюнула сдерживающаяся от отвращения Йоланда. — И молю о снисхождении.
— И ты усвоила урок? Что всякому приказу должно подчиняться?
— Да.
— Тогда целуй мне сапоги.
Она вскинула взгляд, а он смотрел в ответ и не скрывал, что предвкушает. Даже ногу не подставил — просто ждал и усмехался. Наконец, Йоланда подалась вперед и все же прикоснулась к сапогу губами — только на мгновение, чтоб мигом отстраниться.
Только Ротгер удержал. Проворно перекинул ногу и спустя мгновение сидел на ней, зажав рыжую голову между коленей.
Непривычно смирная, Йоланда не рвалась даже тогда, когда он оттянул ей ворот, чтоб погладить пальцами по шее — только вздрагивала и сносила унижение без звука.
Удовлетворившись, Ротгер встал и возвратился на свой стул.
— Вот ты, ее подружка, как тебя там… подползи раздень меня, — велел он.
Дрега чуть приподнялась и замерла. Но даже больше, чем на Ротгера, она смотрела на Йоланду и ждала ее едва заметного кивка. Тогда лишь поползла.
Сперва она возилась со шнуровкой орденских сапог — невыносимо долго. Йер не знала, из-за дрожи пальцы путались и были непослушными или же Дрега попросту тянула время.
— Хозы, — подсказал брат Ротгер, когда та замешкалась, отставив сапоги.
Она не в силах была возразить, даже моргнуть, и дрожь с рук перешла на губы. Дрега сдерживалась, чтобы не заплакать, только слезы все же потекли, когда она вслепую шарила под гамбезоном, силясь отыскать завязки. По усмешке брата Ротгера понятно было, что она нащупала.
— О Духи, как же долго. Рыжая, иди ей помоги.
Йоланда была из другой породы — не рыдала, не дрожала, и ни мускул на лице не дрогнул, когда она твердо отшвырнула полы и чуть резче, чем ей стоило бы, распустила два узла.
Ротгер поднялся, потряс ногами, чтобы хозы оползли, переступил их.
— Гамбезон теперь, — поторопил он. — Вон та ссущая сопля из Гейно, это для тебя.
Геррада, путаясь в подоле, запинаясь, утыкаясь в пол, бездумно подскочила к нему и взялась выпутывать из петель пуговки, что не желали слушаться. Брат Ротгер явно заскучал, пока она возилась, и едва дождался, пока наконец-то скинет стеганку. За нею комом полетели нидерветы — он остался только в хемде, и лишь тонкий мятый лен спасал от наготы, какую чародейки совершенно не хотели видеть.
Ротгер со смешком велел Йоланде показать, что требуется сделать.
Она сжала губы, чуть прищурилась, и явная борьба, что в ней происходила, отразилась на лице с той четкостью, с какой пятно очерчивается на выбеленной ткани.
— Я не знаю, что здесь требуется делать, — наконец ответила она. Он хохотнул.
— Дай руку.
Только лишь Йоланда подчинилась, Ротгер вздернул хемд и сжал тонкие пальцы, показал, каких движений хочет.
Йер старательно смотрела в сторону — туда, где танцевали блики на воде в тазу. В ней отражались огоньки, что освещали эту сцену, хоронили отвращение и стыд в тенях.
— Не отворачиваться! — рявкнул Ротгер. — И как следует запоминайте. Если бы вы хоть на что годились, делали бы так своим мужьям. Но вы на то негодны, так что будьте благодарны — мужика узнаете хоть тут.
Йер вынудила себя посмотреть, как кожа то натягивается, то собирается под пальцами, и как все больше набухает ствол. Во рту копилась вязкая противная слюна, особенно от взгляда на Йоланду, что, казалось, в любой миг сблюет — и сплюнуть Йер хотелось больше, чем сглотнуть.
Чуть только Ротгер отпустил, Йоланда отшатнулась и отчаянно искала, обо что бы руку обтереть.
Он веселился, наблюдая.
— Раздвинь ноги.
— Что? — Она уставилась в неверии и до последнего не понимала, уж не пошутил ли он. — Да ни за что!
Брат Ротгер показно вздохнул.
— Тогда вы двое уложите ее на спину и подержите, чтобы не брыкалась.
Дрега и Геррада в ужасе переглянулись,
