да, все верно. Я чувствовала, что не усну, пока не съем пончик. – Она откусывает кусочек. – Какой-то ты вспотевший. Все в порядке?
– Пенни, ты забыла взять с собой телефон. Я не знал, что и думать. Пожалуйста, не делай так больше.
– Я не нарочно, – говорит она, откусывая еще кусочек. – Мне просто очень нужен был пончик, Илай. Ты должен понять.
– Детка, в следующий раз просто разбуди меня, и я сам схожу.
– Ну нет. Незачем тебе бродить по Ванкуверу в поисках пончиков. Поверь, я замечательно справилась сама.
Я подхожу к ней и забираю пакет. Взяв ее за подбородок, я говорю:
– В следующий раз разбуди меня, иначе у тебя будут серьезные проблемы.
– Ты мне что, угрожаешь, Илай Хорнсби?
– Да.
– О-о, – она расплывается в улыбке. – И какое меня ждет наказание? Строгая порка?
– Нет… В качестве наказания я лишу тебя секса.
Ее лицо вытягивается.
– Ты не можешь так поступить с озабоченной беременной женщиной, которая нуждается в твоем пенисе по меньшей мере три раза в день.
– А ты не можешь так пугать своего парня, который очень сильно тебя любит и хочет защитить.
Она постукивает пальцем по подбородку.
– Допустим, я поняла твою точку зрения.
Усмехаясь, я обнимаю ее за плечи.
– Боже, Пенни, ты меня просто с ума сводишь.
– Хорошо, что ты меня любишь, правда?
Я целую ее в кончик носа.
– Только это тебя и спасает.
– Мы точно должны покрасить тут стены? Мне вроде как нравится, как все вышло.
– Пенни, – очень спокойно говорю я, оглядывая комнату. – Это место выглядит так, словно тут произошло убийство.
– Нет, тогда бы тут все было красным. А я использовала серый. По-моему, выглядит мило. Я бы даже сказала, авангардно. И сразу понятно, что мы его очень ждем. Что ни говори, оригинальное решение.
– Эта комната выглядит как логово психопата, и я не позволю своему сыну жить в такой обстановке. Мы перекрашиваем стены.
Она стонет, затем садится прямо на пол.
– Тогда хотя бы сними рубашку. Должна же я хоть как-то развлечься.
– Нет, – говорю я, наливая в поддон темно-серую краску, которая так ей понравилась. – Каждый раз, когда я пытаюсь покрасить стены, ты просишь меня снять рубашку. Я соглашаюсь. Потом ты запускаешь руку мне в штаны, мы занимаемся сексом и напрочь забываем о стенах. Я на это больше не куплюсь.
– Так ты собираешься лишить меня последней радости в жизни?
– Лесть тебе не поможет.
– А если я разденусь, лягу голой посреди комнаты, и, может быть, немного поиграю со своим стимулятором клитора, который ты так любишь использовать, когда у тебя устает язык? – Она шевелит бровями, не сводя с меня взгляда.
– Делай что хочешь. Если мне придется красить стены со стояком – черт с ним. У нас остался всего один месяц, детка. Нам подарили кучу всяких вещей для ребенка. Пора начинать строить гнездышко.
– Какой ты милый, когда так говоришь.
– Я серьезно.
Я обмакиваю валик в краску. Комната уже давно размечена и обклеена скотчем в нужных местах. Осталось только покрасить стены. Это не должно занять много времени – по крайней мере, я на это надеюсь. Все-таки рядом со мной сидит женщина, и, как я убедился в последнее время, ее коварство не имеет границ.
Я замечаю, что она ласкает свои соски.
– О боже, только посмотри, какие они твердые.
Я останавливаюсь и оборачиваюсь.
– Пенни?
– Хм? – спрашивает она, призывно покачивая ногами.
– Почему ты не хочешь, чтобы я покрасил стены?
– Я же сказала, – раздраженно говорит она. – Мне нравится ее уникальный вид.
– Мы с тобой прекрасно понимаем, что дело не в этом.
– Что ж, другой причины ты от меня не дождешься.
– Пенни…
– Илай…
– Ладно. – Я отворачиваюсь и принимаюсь красить стену в серый цвет. – Не рассказывай. Подумаешь. Можешь вообще ничего мне не говорить. Мы просто будем двумя влюбленными друг в друга людьми, которые ничего друг другу не рассказывают. Невелика беда.
– Ого. Ты что, пытаешься внушить мне чувство вины?
– Нет, просто рассказываю, как у нас теперь обстоят дела.
Я продолжаю красить стену, чувствуя на себе ее взгляд. Наконец, она произносит:
– Если мы покрасим эту комнату, значит, все по-настоящему.
Я останавливаюсь и поворачиваюсь к ней.
– В каком смысле «по-настоящему»?
– Ну… Это последнее, что нам осталось сделать, и я не знаю, готова ли я, Илай. Не знаю, могу ли я вообще с этим справиться. Родить… Стать мамой. Все это слишком страшно.
– Детка. – Я откладываю в сторону валик, присаживаюсь перед ней на корточки, обнимаю за плечи и говорю: – Ты самая сильная женщина, которую я знаю, и у меня нет никаких сомнений, что ты не только готова, но и станешь лучшей мамой на свете. В тебе столько любви, столько сочувствия, столько терпения. Ты подготовлена лучше, чем тебе кажется, и я не могу дождаться, чтобы увидеть, как ты впервые возьмешь на руки нашего малыша. Это все по-настоящему, Пенни, и у тебя обязательно все получится.
– Ты правда в это веришь?
– Я это знаю, детка.
Она застенчиво улыбается.
– Насколько будет уместно после всех этих милых комментариев прямо здесь заняться с тобой любовью?
Я усмехаюсь.
– Дай мне закончить со стенами, и мое тело будет полностью в твоем распоряжении.
Я выхожу из лифта и направляюсь к квартире. Тренировка сегодня выдалась изнурительная. Недавно начался новый сезон. Тренер не дает нам спуску – он не хочет повторения того кошмара, который мы устроили в прошлом сезоне. Но мы не собираемся проигрывать. У нас наконец-то все получается.
После того как Пенни упала с лестницы, Пэйси, по сути, сказал Винни, что он без нее жить не может и умолял ее вернуться. Она согласилась. На той же неделе они поехали в Банф, и Пэйси сделал ей грандиозное предложение.
Тейтерс кое-кого встретил. Она совсем не похожа на Сару. Сдержанная, очень умная девушка – прямо глоток свежего воздуха.
Поузи… Ну, он страдает от неразделенной любви каждый божий день. К счастью для нас, ему неплохо удается совмещать это с хоккеем. Все, что я могу сказать – не влюбляйтесь в дочь живой легенды. Большие ожидания трудно оправдать.
Насколько я слышал, у Холмса с Блейкли все по-прежнему. Она все еще встречается со своим Перри, а Холмс все еще в нее влюблен.
Когда я оказываюсь в нескольких шагах от двери квартиры, до моих ноздрей доносится резкий запах тыквы. Это… Наша квартира так пахнет?
Быть того не
