Ханнинс — человек. Хотя теперь, когда у меня открылись глаза, я и не знаю, что ощущать мне по этому поводу — гордость или же стыд… Что же по поводу давления… Подумайте — я могла бы перемазаться феромонами погуще, так, чтобы вы даже не поняли, что же произошло. Но я оставила вам возможность выбора, хотя, признаюсь, всё же хочу повлиять на ваш выбор… Но так ведь делают все женщины?
Ловким движением Спуки нырнула в люк, и уже снаружи добавила, вновь обернувшись:
— Я хочу быть с вами не ради забавы. Госпожа Ханнинс дарует мне возможность стать матерью. Я догадываюсь, что вы всё ещё считаете меня низшим существом, что слепая химическая страсть вас пугает, что, возможно, вы готовы отвергнуть меня просто «из принципа»… Но подумайте — наш ребёнок мог бы стать наследником доли в огромной корпорации, совладельцем «Консато»… Быть может, хоть ваша практичность скажет своё слово?
Лязгнул, захлопнувшись за жуткой обольстительницей, люк, и Вагнер, наконец-то, смог продышаться, не боясь потерять голову — даже если его и одолеют остающиеся в воздухе аттрактанты, то изливать эту сверхъестественную похоть уже не на кого… Его колотила лихорадочная дрожь, по всему телу кожу жгли крошечные капельки едкого пота — то ли остаточный эффект «ароматов любви», то ли нервная реакция на чудовищные откровения искусительницы…
Вот оно — то, о чём говорил «брат Джошуа» — искушение! Должно быть, что-то подобное испытывали древние монахи, когда к ним во мраке ночи являлись суккубы-соблазнительницы? Что ж, если и так, то вряд ли порождения тьмы делились с бедолагами своими кошмарными замыслами…
А ведь он был на грани! Пожалуй, лишь чудо спасло его, ведь сами по себе феромоны не имеют запаха. Видимо, вместе с аттрактантами полукровка перенесла на себя и остатки запаха духов Паолы. Лишь это позволило ему ощутить опасность, а не слепо пасть в объятия прекрасной бестии…
Но ведь никто другой этого не поймёт! Ей ничего не стоит соблазнить любого другого мужчину, заставить действовать так, как она сочтёт нужным! Заставить участвовать во всех своих кошмарных начинаниях! Да что там мужчину! Лору-то она как охмурила? С чего это вдруг Лора вздумала сделать Спуки матерью? И что за хрень несла Спуки насчёт наследования «Консато»?
Она сошла с ума, просто сошла с ума… Её мозг всё же не выдержал близости аналога, и «слетел с катушек»… Как иначе у неё могли зародиться эти мега-маниакальные идеи?..
И, словно мало нам одной сумасшедшей, она затягивает в орбиту своего безумия всё больше народу — все эти дельты, Хартманн, Рехор, теперь вот ещё, оказывается, Лора… Чёрт бы побрал все эти насекомо-человеческие темы… Сам же недавно назвал её «муравьиной маткой»! Но, видимо, всё ещё хуже, и надо искать аналогию среди куда более зловещих существ…
У муравьёв есть такие виды «маток», что не создают собственный муравейник, а захватывают чужой. Вторгшаяся тварь имитирует феромоны, с помощью которых изначальная матка управляет своим народом, и, заставляя обитателей самих убить свою прежнюю королеву, занимает её место. Если это так прекрасно срабатывает у муравьёв, то отчего же этой схеме не сработать и у людей?
Мы, люди, сами создали для неё это сверхоружие, сами начинили Паолу этой жуткой взвесью, ради собственных целей глумясь над естественной природой человека. Что это, как не наказание за гордыню?..
Что это, как не расплата за тот эксперимент, когда я сам приказал поместить копии полукровки рядом, чтобы узнать, что произойдёт? Вот, узнал — оказывается, погибнуть должна не полукровка, а всё человечество! Что теперь? Как жить с осознанием того, что своими руками создал губителя рода людского?..
Надо уничтожить проклятую тварь, уничтожить, пока она не натворила дел, уничтожить вместе с базой, вместе с драккаром, вместе с собой! Но как?
Мицуи! Он на драккаре-2, он может уничтожить нас в тот момент уязвимости, когда драккар-3 будет выходить из пусковой шахты! Уничтожить вместе с этой бестией, вместе с заговорщиками, вместе с этими проклятыми баллонами!
Надо лишь связаться с ним, сообщить ему, что за жуткие замыслы пестует эта тварь! Отказаться от собственной жизни, от жизней оказавшихся на драккаре заложников, от тех, кто остался на базе… Когда на кону стоят миллиарды жизней, когда само существование человеческого рода поставлено под сомнение… Любые жертвы оправданы!
Но как? Передать через кого-то? Так, не исключено, в рубку никто и не заглянет вплоть до контакта с Региональной! До губительного контакта с Региональной… Не годится… Вызвать? Поистине, это просто смешно — он сидит за пультом связи, и совершенно беспомощен! Вагнер попробовал дотянуться до панели носом — нет, не получается. Близко, но не достать… Как там говорится — «близок локоть, да не укусишь»?.. Проклятье!
А если?..
Извернувшись, Вагнер ухватился зубами за стилус, едва торчавший из его нагрудного кармана. Зубы соскальзывали с металла. Только не уронить! Поднять уже не получится…
Глава 35. Лонное удержание
Рикардо Ибарра-2 в одиночестве сидел в кают-компании, мрачно глядя на один из настенных экранов — тот, что транслировал панораму с внешних камер. Сейчас там гипнотически-медленно ползла картинка стен пусковой шахты. Голова его всё ещё гудела, разве что теперь не от близости своей копии, а от обилия нерешённых вопросов. Хартманн посадил его здесь, пообещав всё подробно объяснить, как только выпадет свободная минутка, и тут же куда-то исчез — судя по всему, свободное время выдастся у него нескоро… Ибарра же остался ждать, вновь и вновь прокручивая одни и те же вопросы, пытаясь самостоятельно составить в голове хоть сколь-нибудь целостную картину ситуации. Бесполезно. Все эти нестыковки ну никак не могли сложиться в единый паззл…
Откуда взялись его клоны? Сколько их? Почему, если он клон, он имеет статус полноценного живорожденного?
Почему Хартманн не поставил на мостик его, а позволил управлять тому клону, что там был? Неужели тот клон полноценнее? Или все клоны равны? Но тогда почему Хартманн изолировал того Ибарру, что сидел в рубке с Вагнером?
Почему у него болела голова возле копии? Это неспроста, и Хартманн точно знает об этом — он не подпускал их близко друг к другу… И отчего он испытал вдруг такую ненависть к своему двойнику? Клоны обычно очень привязаны к
