жизнь! Ты понимаешь, что это всего лишь ее эгоизм?
– Это не только ее эгоизм! Все из-за папы!
– Аня, человек полюбил! Понимаешь, полюбил по-настоящему. Это нормально. Хотеть счастья!
– Значит ли это, что наша любовь тоже когда-нибудь увянет, и ты полюбишь опять? И это будет нормально "хотеть счастья"… – передразнила я тон Вани. Внутри меня все полыхало пожарищем.
– Это другое, – сказал Ваня, нервно проведя рукой по своим волосам.
– Тогда объясни! В чем отличие?
– В отношениях работают всегда двое. Я знаю, что любовь – это счастье, но иногда это и большой труд. Если тебе плохо, плохо и мне. Если отстраниться от этого, то получается, что я позволю тебе страдать. И это произойдет лишь в том случае, когда мне станет все равно.
– Тебе все равно?
– Нет, конечно, нет.
– Тогда почему ты отстраняешься?
– Я не отстраняюсь, – сказал Ваня надломившимся голосом. – Я предлагаю тебе остаться со мной. Не уезжай. Твои родители сами виноваты в том, что случилось. Виноваты оба.
– Они оба отстранились.
– Вот именно! Ты думаешь, они любили друг друга? Дело все в том, что твой папа просто нашел новую любовь, а твоя мама – нет. Сейчас она страдает только потому, что не привыкла к новой реальности. Она не привыкла жить по-другому.
– Не думай, что знаешь мою маму…
– Я знаю тебя! Ты опять попалась на ее удочку. Она играет тобой, как может! Неужели нормальная мама позволила бы увезти дочь от тысячи возможных перспектив в неизвестность?
– Не тебе говорить о нормальности мам! Твоя вообще где-то далеко! – воскликнула я и тут же пожалела об этом. Лицо Вани исказилось от боли, и я тут же бросилась к нему. – Ваня, прости! Я не то хотела сказать…
– Нет. Все хорошо. Моя мама тоже не совсем нормальная. Я это знаю. Аня, почему ты не понимаешь, она увозит тебя отсюда, чтобы прекратить все это. Ты начала жить не по ее правилам, и она решила их переписать!
– Ты не прав. Я просто помогу ей прийти в себя. Потом я приеду.
Ваня посмотрел на меня больным взглядом и сказал:
– Ты не вернешься.
– Что ты такое говоришь? Я обязательно вернусь к тебе!
– Именно ты, которую я вижу сейчас, не приедет! Ты опять изменишься. И у меня больше не будет сил лечить тебя. Я больше не смогу.
– Ваня…
– Нет. Я не хотел так поступать. Но ты должна выбрать. Она или я. Уезжать или остаться.
– Не нужно! – По моим щекам потекли слезы. – Пожалуйста, не нужно так делать. Я не хочу больше выбирать!
– Аня, жизнь – это всегда выбор. Я не говорю, что ты должна определиться сейчас. Но сообщи, когда решишь. А сейчас уходи! – Ваня отвернулся, и я знала, что он тоже плакал.
Я дотронулась до его плеч, отчего они дернулись и замерли. Ваня даже перестал дышать. Мне не верилось, что все так обернулось. Неужели он не понимает, что я не могу не уехать? Неужели он думает, что я хочу уезжать?
– Я тебя так люблю, – шепнула я ему в спину, вдыхая его запах.
Ваня повернулся ко мне. Самые красивые глаза, которые я только видела, были мокрыми от слез, а лицо искривлено болью. И губы… губы, которые так часто улыбались, теперь застыли. Его ладонь пробежала по моим волосам, спустилась вниз и легла на ключицу.
– Этого, кажется, недостаточно, – сказал Ваня, и светлые пряди волос опустились на его лицо, закрывая глаза от меня.
– Зачем ты так? Это же просто расстояние.
Я дотронулась до его ладони. Со стороны, наверное, смотрелось очень красиво. Парень и девушка стоят рядом друг с другом. Его рука накрыта ее рукой. Вот только их счастье оказалось таким хрупким.
– Ты же знаешь, что не просто.
Я сжала его плечи, отчаянно желая вернуться в тот снежный декабрь, где все у нас было хорошо. Никто из нас даже не думал о расставании.
– Аня, ты так и не поняла! – покачал головой Ваня. – Все это был лишь спектакль. Она хочет удержать тебя рядом с собой. Теперь ты – единственное, что у нее осталось.
Я отступила на шаг назад от Вани. Его руки безжизненно повисли по бокам.
– Как ты можешь такое говорить?
– Ты и вправду не знаешь свою маму.
– Лучше так. Чем говорить о людях такое!
– Я вижу со стороны. Твоя мама любит тебя, но очень странною любовью.
– Не говори так. Пожалуйста! – Я закрыла глаза и поморщилась.
– Я тебя люблю! Это единственное, что я знаю на сто процентов.
Ваня подошел ко мне, обхватил мою голову ладонями и поцеловал в лоб. Этот поцелуй был таким простым, невинным, но мы-то знали, что скрывалось за ним. Прощание. Неужели, мы так прощались? А как же наши совместные путешествия, наши ночные прогулки под луной? Где все это? Лиза была права. Нет такой любви. Только в книгах.
– Но этого тоже недостаточно?
– Я не смогу больше видеть тебя такой, какой я тебя встретил в том году. Я помогал тебе из последних сил. Понимаешь? У меня не так много сил, как ты думаешь. Я сам давно уже разбит, и те кусочки, которые склеились рядом с тобой, не так уж и прочны.
– Я этого не прошу! Моих сил теперь хватит на нас обоих.
– Аня, она сломает тебя!
– Сейчас ломаешь меня ты!
Ваня молчал. Он смотрел на меня, а я смотрела на него. Вокруг все молчало. И время перестало иметь значение. Я поняла, что это действительно конец. Пожертвование свершилось. Успешно для мамы. И полным провалом для меня. Существовало ли падение не только со скалы в воду, а прямо под воду, во тьму? Там глубоко, и вода не темно-синего цвета, а черного. Я оказалась там. Уже не вынырнуть. Где моя бездна? А вот она, смотрит в меня.
– Теперь я знаю, каково это… – сказала я, понимая, что больше не могу плакать.
Чувства рвались внутри меня истошным криком, который я едва сдерживала. Было слишком больно. Уже не до слез. Внутри была ломка.
– Каково что? – спросил Ваня отстраненным голосом.
– Когда сгорает феникс. Это адски больно.
– Он оживет. Через тернии сама знаешь к чему.
Где они теперь, эти звезды? Только в названии его группы. Теперь она и будет держать его на плаву. И еще эта Лена… Возможно она тоже станет его спасательным жилетом. Я зажмурилась от этой горькой мысли и открыла глаза, только когда услышала от Вани:
– Ты выбрала неверный путь.
– Да.
– Тогда почему? Почему бы тебе не остаться?
