ней карандашом. Ловко зажал его между пальцами, что-то записал. – Не волнуйтесь. Вам это не повредит. Все будет…
Я чуть не застонала. На что только подписалась! Слова «все будет хорошо» сыпались с языков жителей поместья как перезревшие яблоки. Чем чаще я их слышала, тем меньше верила.
– Завтра Алан покажет вам академию. А после можете делать что хотите. Если будете успевать, прогуляйтесь еще по городу, купите журналов, обновите гардероб. Деньги на первое время я дал.
Утром я впервые за долгое время почувствовала себя воодушевленной. За окном светило солнце, и осень была такой, как рисуют на открытках: яркой, с огненно-золотой палитрой. Я быстро позавтракала и отправилась на улицу: до отъезда в академию оставалось больше получаса. Хотелось прогуляться по скверу, проведать жеребенка.
«Похоже, наши встречи всегда будут начинаться одинаково», – подумала я, столкнувшись с Аланом на лестнице и потеряв равновесие. Слава богам, успела вцепиться в перила, травмированная рука отозвалась болью.
– Что ты так быстро ходишь?! Кто-то гонится?
– Извини, извини. Я как раз к тебе бежал. Карету уже подали, и я хотел узнать, могли бы мы выйти пораньше. Как хорошо, что ты уже готова!
– Что-то случилось?
Алан ответил, пряча глаза:
– Все в порядке. Просто у меня накопилось много работы, боюсь не успеть, – и он, по своему обыкновению, резко сменил тему: – Кстати, Эни, ты выпила сегодня настойку?
Порошок принесли на подносе вместе с завтраком. Я развела его в маленькой чашке, на одну треть заполненной водой. Выпила залпом, едва успев ощутить приторную сладость напитка. Просидела на кровати несколько минут, ожидая боли, но ее не было. А еще на подносе обнаружилась записка, в которой дядя желал мне прекрасного дня.
– Да, выпила.
Мы сели в карету, просторную и уютную: обитый бордовым бархатом салон, шторки, подушечки под спину. На дорогах родного Алерта такого транспорта отродясь не бывало. Экипажи, в которых мы с сестрами добирались до города, грохотали по выбоинам, дребезжали стеклами на поворотах, а от неудобных сидений побаливала спина.
– Вам как обычно, на Университетскую? – улыбнулся возничий, поприветствовав нас с Аланом.
– Да, конечно! Только проедьте, пожалуйста, через сквер Феодула Горги.
– Вы уверены? Это значительный крюк, да и на Горги повозок тьма, можем надолго увязнуть.
– Не спорьте! – грубо оборвал Алан. – Если дело в оплате, то не сомневайтесь, она будет.
– Я вас услышал, – холодно бросил возничий и рывком опустил шторку, отделяющую салон.
Я удивленно взглянула на Алана: что с ним сегодня? Наверное, не стоило приставать с расспросами. Оставалось лишь надеяться, что настроение молодого человека улучшится. Или хотя бы, что меня не ошпарит его вспыльчивость.
Сонный город оживал, прохожие торопились по делам, некоторые жевали на ходу круассаны или булочки. Мы проехали три храма, посвященных разным богам и богиням. Увы, карета прибавила скорость, поэтому я не успела рассмотреть фасады.
С каждой минутой экипажей на дороге становилось больше, и они ехали или останавливались на переходах так близко, что полностью перекрывали вид. Один раз, правда, окошко напротив оказалось не занавешенным, и я увидела девочку возрастом не старше Вэйны. Улыбнувшись, она помахала мне, и я не смогла не ответить тем же. Несколько минут мы показывали друг другу смешные рожицы, а затем я услышала недовольное «Кх-м-м!» и повернулась к Алану.
Молодой человек неодобрительно покачал головой, сложив руки на груди. «Да ну тебя!» – в сердцах подумала я и решила продолжить начатое. Но девочки уже не было, а после и наша карета тронулась, сворачивая на очередную улицу. Проехала несколько домов и встала, увязнув в густом транспортном потоке.
– Все, как я и говорил. Сколько теперь тут торчать? – из-за шторки донесся приглушенный голос возничего.
Алан не ответил. Нервно теребя край пиджака, он выглядывал в окно, то наклоняясь, то, наоборот, вжимаясь в спинку сиденья. Я придвинулась ближе, стараясь понять, что же Алан увидел на своей стороне. Каменный лев, охранявший вход в здание, мелькнул и исчез, вытесненный желтой листвой сквера. Сквозь прорехи в кронах выглядывало солнце, бросало пятнистую тень на мощенную плиткой дорожку.
В этот час по скверу прогуливались пожилые пары и женщины с детьми. Я залюбовалась одеждой этих людей, яркой, элегантной. Взгляд привлекла одна из женщин, стоявшая в стороне от игровой площадки. Она склонилась над маленькой девочкой и, придерживая ее за плечо, указывала на деревья. Наверное, учила запоминать названия, различать растения.
Я вспомнила, как в детстве мама водила нас с Лилией на познавательные прогулки. Мне они нравились: время словно останавливалось, и все на свете казалось неважным, кроме качающегося на ветру листа, сорванной ольховой сережки, упавшего каштана, найденной шишки.
Мне слегка взгрустнулось, когда сквер кончился и карета поехала по более свободной, но скучной улице. Алан тоже вдруг потерял интерес, повернулся ко мне.
Напротив моего лица оказалась металлическая пуговица, украшавшая его пиджак: чеканный профиль девушки, волосы собраны в пучок. Как получилось, что мы с Аланом сидели так близко друг к другу?..
– Энрике?
Профиль девушки приблизился настолько, что я смогла разглядеть сережку. Какая тонкая работа. Теплое дыхание Алана коснулось моей кожи; я ничего толком не успела понять – он прижался губами к моему лбу. Отпрянув, я воскликнула:
– Почему вдруг?..
– Извинение, – пожал плечами Алан. – Кажется, с утра я вел себя не слишком дружелюбно. Только сейчас это осознал.
– Да. Но совсем не обязательно…
Я не успела завершить фразу: карета остановилась, кучер поднял шторку.
– Приехали, господа.
В академии мне удалось немного развеяться. Алан показывал мне кабинеты и лаборатории, залы. В одном из них проводилось спортивное состязание; мы недолго понаблюдали, после направились к жилому корпусу. Заглянули в незапертые комнаты, ожидавшие новых учеников – просторные и опрятные, но без излишеств.
– Навевает воспоминания, – задумчиво сказал Алан, остановившись у двери с табличкой «№ 56». Дернул ручку, но дверь не поддалась. Прежде чем я успела спросить, что он имел в виду, Алан перевел тему.
С его слов, дворцовый комплекс, где теперь располагалась академия, прежде служил летней резиденцией для королевской семьи. Он стал последней работой архитектора, который к старости практически ослеп, но все же остался любимчиком богини Фро, покровительницы художественного таланта. На одном из камней облицовки остались его инициалы «Т. Н.». Алан показал мне их:
– Перед экзаменами здесь выстраиваются очереди: есть поверье, что инициалы приносят удачу. Нужно провести по ним каждым пальцем левой руки – архитектор ведь был левшой. Давай покажу, – Алан взял меня за руку.
Краснея, я смотрела, как он осторожно, по очереди, загибает мои пальцы. Прикосновения казались мне очень личными, трогательными. Затем Алан прижал мой мизинец к шершавому
