Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
заперт в собственных грезах. Он видит себя лежащим в своей постели, вокруг темно, нигде нет окон, — он кричит, пока не вырывается из сна. В ужасе он включает свет. Конрад испытывает облегчение, когда понимает, что с его глазами все в порядке, но с тех пор спит только с включенным светом. Приступы паники, которые будили его по ночам в начале лечения, наконец обрели форму снов. Это страх, замурованный в пустых подземельях его души, где никто не слышит криков, где он беспомощен и слеп.
Несмотря на весь ужас, сон намекает и на что-то новое: проскальзывает мысль, что есть тот, кто может помочь, хоть образ его смутный и находится он вне досягаемости, за стеной. Это еще не воплощение кабинета психотерапевта с дверями и окнами, где существует взаимопроникновение между внутренним и внешним, где возможна связь между ним и другим человеком. Тем не менее во сне уже нет безнадеги, он скорее свидетельствует об отчаянной попытке нащупать выход.
Как годичные кольца дерева сужаются к центру, так Конрад с каждым разом ухватывает всё новые нити в своей биографии. Событие уже знакомое, но каждый раз, когда он рассказывает о нем, его описания становятся всё более яркими, обрастают деталями, которые он всегда помнил, но считал малозначительными. Конрад рассказывает, и в это время в кабинете появляется маленький мальчик. Я сопереживаю ему. Его рассказ трогает меня за живое. Конрад описывает мир, погрузившийся в глубокую меланхолию, а точнее, в психическую болезнь — болезнь его матери. В ходе разговора он замечает, что, возможно, дома все было «не так уж и нормально, но в детстве ты не задаешься такими вопросами».
Но прежде чем заговорить о тяжелых воспоминаниях, ему надо вспомнить о чем-то хорошем — о матери, которая бывала не только в угнетенном и безрадостном настроении. Случались ведь и лучшие времена. В присутствии отца мать «брала себя в руки». Когда он бывал дома, она готовила ужин, занималась Конрадом и хозяйством, не просто отправляла его спать, как обычно, а читала сказку на ночь. Тогда он слушал ее голос с закрытыми глазами, прижимался к ней и медленно засыпал.
Я буквально чувствую, как трудно Конраду говорить о «другой» матери. Я пытаюсь поддержать его. Нелегко найти слова, чтобы рассказать о темной стороне своей биографии. Многие пациенты испытывают потребность воздерживаться от любых упреков в адрес родителей, особенно если их личная история отмечена глубокой обидой на взрослых, — они стараются припомнить хорошее, и оно почти всегда находится. Ни один ребенок не может прожить это чувство, даже в воспоминаниях. Но важно описывать события такими, какими они были, или, по крайней мере, так, как Конрад действительно их пережил. Потому что, на мой взгляд, только так можно понять суть его бесконечных поисков.
По словам Конрада, пока отец был в разъездах, матери было труднее «взять себя в руки». День ото дня ей становилось все хуже. «Как воздушный шарик, из которого медленно выходит воздух, пока он окончательно не сдуется и не будет валяться без признаков жизни».
Конрад описывает разные сцены из воспоминаний. Из них я выбрал особенно значимые.
Конраду восемь лет, отец в рейсе. Мать лежит в постели, уже полдень. Мальчик уже знает это ее состояние, но в тот день он не может вынести ее вида, затемненной комнаты, «этой гнетущей тишины в квартире». Он хочет придумать что-нибудь, что заставило бы маму почувствовать себя лучше, и решает сварить ей суп. Маленький мальчик, который уже привык готовить сам, гремит кастрюлями и напевает себе под нос, получая большое удовольствие. Вдруг в дверях появляется мать. «Конни!» — зовет она, и Конрад удивленно оборачивается. Он радуется, увидев мать, думает, что ему удалось взбодрить ее, хочет похвастаться тем, что «наколдовал» для нее, начинает рассказывать, но мать перебивает его: «Конни, не обязательно так шуметь!» Когда до нее доходит, что Конрад старался для нее, ей становится стыдно за свои слова. Она извиняется. Теперь она еще более подавлена. Она не была плохим человеком. «Но она не могла иначе. Для нее все было “слишком”. Ей и меня было слишком много». Мать снова отправляется в постель, а Конрад приносит ей суп. «Поставь сюда, Конни! Спасибо», — просит она. Когда он заглядывает к ней несколько часов спустя, то видит, что она не притронулась к еде. Так продолжалось несколько недель. Но потом она вдруг снова начинала мыться, приводить себя в порядок и заниматься домашними делами. «Тогда я понимал: папа скоро вернется. Для него она могла встать с постели. Для меня — нет».
Полагаю, в этом кроются глубокая обида и чувство беспомощности: почему отцу удается вернуть мать к жизни, а ему нет? Однако сомневаюсь, что в семье было возможно реальное оживление, даже в присутствии папы. Насколько я понимаю, речь шла всего лишь о том, что мать что-то делала. Конрад описывает атмосферу в семье как безрадостную, без всякого интереса к жизни и даже друг к другу. Даже отец ни о чем не расспрашивал его, когда они находились в одной комнате. Усталый, он вечно сидел на диване перед телевизором. Так было всегда на памяти Конрада. На старых фотографиях мать уже в своем привычном виде: старается, но впечатление такое, что для нее это слишком, как будто она постоянно изнурена, как будто вся ее жизнь была утром после бессонной ночи, когда приходится за уши вытаскивать себя из постели. Примечательно, что его фотографий с отцом из тех времен вообще нет. Мне кажется, вся жизнь Конрада отмечена одиночеством. Будто он постоянно получает от жизни пустышки, как молоко без вкуса; то, что сохраняет ему жизнь, но не делает его счастливым. Лишь изредка он вспоминает, что в жизни бывают какие-то близкие связи. Это видно из другого его детского воспоминания, где родители появляются лишь мельком.
Конрад с другом на улице, они играют в футбол. Друг постоянно нарушает правила, тянет Конрада за футболку или подставляет ему подножки. «Внезапно я сильно испугался, — говорит Конрад. — Абсурдная ситуация. Я закричал, ударил его. Приятель был ошеломлен, он даже не защищался. Такого он от меня не ожидал, обычно я был тихим и подчинялся». Испугавшись самого себя, Конрад побежал прочь и спрятался в маленькой нише в стене. Съежившись и решив, что он один, Конрад тихо расплакался.
— Знаете, что во всем этом было действительно удивительным? — Конрад бросает на меня быстрый взгляд и снова опускает глаза. — Мой приятель нашел меня и все извинялся и извинялся. Он даже хотел подарить мне свой футбольный мяч.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
