закройщица.
Длина облегающего стройную фигуру девушки платья доходила лишь до колена, открывая её красивые ноги, у лифа был четырёхугольный вырез, выгодно подчеркивающий её высокую грудь, а зелёный цвет шёлка шел к её изумрудным глазам. Замысел удался на славу! Леночка действительно в этом наряде была неотразима. Свои медно-рыжие волосы она гладко зачесала назад и, свернув на затылке в довольно объёмный пучок, прихватила шпильками. Простота причёски не портила общего впечатления от её облика, а даже наоборот, придавала ему строгое благородство. Шею обхватывало мамино янтарное ожерелье.
– Да ты просто красавица! – ахнула Тина, выйдя из душа. – Носи всегда зелёное. Тебе очень идёт!
Глава 6
На следующий день после посещения театра Матильда проснулась, как обычно, в семь утра.
«Надо позвонить в дирекцию. Пусть помогут мне с местами на “Жизель”, – подумала она, хотя хорошо знала, что билеты на все дни гастрольных представлений Большого театра уже давно распроданы. – Должна же у них быть бронь!»
Сильное эмоциональное впечатление от увиденного вчера спектакля «Ромео и Джульетта» не оставляло её. Она заранее купила ещё билеты на «Лебединое озеро», но на балет Адана ничего не заказывала. Матильда хорошо помнила Анну Павлову в роли Жизели и до сих пор была абсолютно уверена, что никто не сможет достичь её трагического мастерства и неземной лёгкости. Но теперь княгине страстно захотелось посмотреть и на Уланову. Она покорила её вчера своим артистизмом, эмоциональностью и нежной женственностью; Матильде показалось даже, что балерина и пола касалась намного реже, чем это было предписано законом Ньютона. А в образе речной нимфы именно этот факт мог бы производить чрезвычайно необыкновенный эффект! Кроме того, приятельница, которую Матильда встретила вчера в театре, говорила ей об интересной трактовке роли Альберта молодым танцовщиком Николаем Фадеечевым.
– Я его видела два года назад в Лондоне, – говорила она. – Потрясающий актёр! Этот балет теперь можно смело называть «Альберт и Жизель».
Матильда нажала на кнопку звонка около кровати.
Через несколько минут в спальне появилась горничная с лёгким завтраком, состоящим из кофе и круассана.
– Доброе утро, княгиня, – произнесла Лиза.
– Доброе утро, – откликнулась Матильда, вдыхая нежный аромат кофе.
Поставив поднос на маленький столик, горничная направилась к окнам и раздвинула шторы. Ласковое утреннее солнце моментально осветило спальню, внеся с собой радостное настроение.
– Вы поедете сегодня к своим ученикам в студию?
– Нет, – приподнявшись на подушках, ответила Матильда. – Сегодня я буду отдыхать, чтобы к вечеру прекрасно выглядеть, если это ещё возможно в моём возрасте.
Горничная вопросительно взглянула на хозяйку.
– Я не успела тебе вчера сказать. Я иду на приём к мэру, – сообщила ей княгиня.
– Тогда мы с вами сделаем всё, чтобы прекрасно выглядеть! – искренне порадовалась Лиза тому, что хозяйка начинает снова светскую жизнь. – Приготовить чёрное платье от Шанель?
– Нет! Розовый костюм и кофточку из белого шифона! Я снимаю траур.
– Наконец-то! Ведь уже два года прошло, Матильда Феликсовна, – перекрестилась горничная. – А к этому костюму, как раньше бывало, подготовить туфельки и сумочку из розовой замши?
– Именно, – воскликнула Матильда, почувствовав, как краски жизни снова возвращаются к ней. – И бусы из розового жемчуга. На белом шифоне они смотрятся великолепно!
– И серёжки с жемчужными подвесками?
– И серёжки!
– Розовый цвет очень освежает. Не сомневайтесь, вы будете выглядеть прекрасно!
– Надеюсь.
Княгиня встала и, удобно устроившись в кресле, сделала первый глоток из кофейной чашки.
– Мне всегда очень шёл розовый цвет, – похвасталась она. – У меня в юности было нежное розовое платье. Как я была в нем хороша! Мой крёстный, как только увидел меня в нем, так и назвал меня «розовым бутончиком». Ох и натворила же я в тот день бед!
– Что же вы могли натворить? – удивилась Лиза.
– Отбила у одной девушки жениха. Зачем я это сделала, и сама не знала. Потом никак не могла от него избавиться. Вот такой нехороший поступок есть на моей совести.
Матильда немного помолчала, предаваясь воспоминаниям, и, улыбнувшись, добавила:
– Мне в тот день четырнадцать лет исполнилось.
– Четырнадцать лет? – засмеялась Лиза. – Так вы были совсем ребёнком. А детям любой грех прощается!
– Ну, каким же ребенком? – запротестовала Матильда. – Вот шекспировской Джульетте по пьесе вообще тринадцать лет. А какая любовь! Ты бы видела, что вчера творилось в зале! Все рыдали.
– Так то в пьесе, – отозвалась горничная, выходя из спальни.
Матильда выпила кофе с круассаном, сделала небольшую разминку у станка, установленного для неё в спальне, приняла контрастный душ и, надев шёлковую утреннюю блузу, села за письменное бюро записать в дневник свои впечатления от вчерашнего дня.
Неожиданно её мысли прервал стук в дверь.
– Вова, это ты?
– Да, мамочка. Можно?
– Входи, дорогой, – радостно отозвалась Матильда.
У неё с утра было прекрасное настроение. Какой-то необыкновенный творческий подъем, которого она давно не испытывала, и она хорошо понимала, что её теперешнее состояние связано с тем восторгом, который она испытала вчера.
– Доброе утро, – целуя мать в щечку, произнёс сын. – Что пишешь?
– Свои ощущения от спектакля.
– Кстати, я уже отзвонил Рунге. Он готов взять у тебя интервью хоть сегодня.
– Нет, милый, – возразила мать. – Сегодня я иду на приём. Я не могу столько встреч делать в один день. У меня уже не тот возраст.
– А может, ты вообще дашь свой отзыв только после того, как посмотришь и другие балеты?
– Хорошая идея, – согласилась княгиня.
– И ещё, – Володя устроился в кресле около маленького столика, с которого Лиза уже убрала поднос, поставив вместо него вазу с только что срезанным в саду букетом сирени. – Сын графа Измайлова узнал, что ты получила приглашение на сегодняшний приём, и просит разрешения тебя сопровождать.
– А почему он, а не ты? – удивилась мать.
Она хорошо знала Дмитрия Измайлова. Володя с юности дружил с его отцом, и до траура Измайловы часто бывали у них в доме. Сейчас Диме было лет двадцать пять. Он недавно окончил факультет журналистики и работал в одном крупном издании.
– Дмитрий просит, чтобы я уступил ему честь быть твоим спутником. Он очень хочет пообщаться с русскими актерами.
– Но ты же тоже хотел? – напомнила сыну княгиня.
– Ему важнее, – вдыхая терпкий запах сирени, произнёс Владимир. Он протянул руку и слегка коснулся нежных цветков. – Этот запах всегда возвращает меня в детство, на нашу дачу в Стрельне, – с ностальгией произнёс он.
– Теперь там, вероятней всего, какое-нибудь высшее советское начальство в лице бывшей кухарки, нюхает нашу сирень, если, конечно, кусты ещё сохранились, – шутливо ответила Матильда, но в её голосе чувствовались лёгкие печальные нотки.
– Извини, мама, – поняв, что напомнил о неприятном,
