Особенно этот на Гублёвке. — Она бросила взгляд на мою руку. — Ты... ничего такого не замечал? Необычного?
Я машинально сжал ладонь:— Кроме говорящих стихами шашлычников с горящими глазами? Нет, вроде.
— Ага, конечно, — Настя покачала головой, но продолжить не дала. — Так вот, твой найдёныш — это, по древним легендам, воплощение Танг Синга. Снежного льва, который...
— Который? — я поднял бровь.
— Который драконов с неба сбивает. Одним рыком. — Она вдруг серьёзно посмотрела на меня. — Где ты его нашёл?
Я потёр шрам на ладони:— Скорее, это он меня нашёл. Да у киосков у метро, одну шаурму на двоих разделили. После этого он решил поехать со мной.
—И как зовут эту милоту? - поинтересовалась девушка.
— Никак.
— Каримов, я так посмотрю, у тебя не только с глазами проблемы, но и с фантазией!
— Да не, Насть, там, правда, такая история получилась... Долго рассказывать.
Настя задумалась, затем резко перевела тему:— Лена-то знает, что у тебя теперь живой талисман?
Я скривился:— Мы... больше не общаемся.
— Понятно, — Настя усмехнулась. — Она, кстати, всегда говорила, что у тебя бурное воображение. — Провела рукой по уже аккуратной шерсти. — А я вот вижу доказательство, что наоборот.
Она закончила стрижку и начала мыть собаку.
Никак смешно отфыркивал пену.
— А что, Каримов, — спросила она, — если у тебя будет свободное время, может, как-нибудь встретимся? Поговорим, вспомним детство?
Я слегка удивился от неожиданности.— Совершенно не против, Насть.
— Отлично, — улыбнулась девушка. — Запиши мои цифры, раз у тебя руки свободны. И сделай дозвон.
Мы обменялись телефонными номерами. Настя закончила со всеми собачьими процедурами. Пёс выглядел даже чуть лучше, чем новый — коротко стриженая шерсть блестела, запах шампуня заменил прежний аромат. Вчерашнюю лохматую собаку было не узнать — теперь это был стильный породистый пёс.
— Ну что, красавец, — сказала Настя, отпуская его. — Теперь ты настоящий джентльмен.
Никак вильнул метлой хвоста и подошёл ко мне.
— Спасибо, Настя, — сказал я.
— Не за что, — ответила она. — Звони. Буду ждать.
Глава 5. Люди в чёрном
Мы вышли из салона. Я забрался на водительское, Никак запрыгнул на переднее кресло.
— Ну что, пёс, — сказал ему. — Теперь ты красавчик. Совсем на вчерашнее пугало не похож.
Никак фыркнул и вильнул хвостом, усаживаясь поудобнее.
Я включил радио. Судя по всему, песня звучала уже где-то посередине.Сладкоголосый певец тщательно убеждал невидимую поклонницу:
Зажги огонь, Если душа твоя рвётся ко мне, Зажги огонь, В час, когда холод сковал пути. Позови — и я явлюсь, Сквозь тени к тебе прорвусь.
— Ну вот, и тут опять про пожары, - пробормотал я, выруливая со стоянки.
Перекусив в кафе, я уже час крутил баранку своего такси. Опять пробка на Ладовом кольце. Никак сопел спереди, аккуратно стриженая морда лежала на лапах.
Я катил по дороге, и вдруг заметил, как какой-то парень на обочине вскинул руку с оттопыренным большим пальцем.
— Куда едем? — спросил я, и голос мой прозвучал устало.
н плюхнулся на заднее сиденье — тощий, лет двадцати пяти, в серой куртке, потёртой, как старая тряпка. Сразу начал нервно дёргать молнию — туда-сюда, туда-сюда. — На Бледные Ворота, — выпалил он. — И побыстрее давайте, если можно.
Я кивнул, вырулил на шоссе, а Никак вдруг поднял голову — уши торчком, как антенны. Бросил взгляд в зеркало заднего вида. Парень ёрзал, пот на лбу блестел, глаза бегали — странный — аж мурашки по коже.
— Это твой пёс? — спросил он, кивая на Никака.
— Теперь мой, — ответил я, чуть пожав плечами, и усмехнулся про себя.
— А как зовут? — не унимался он, голос какой-то дёрганый.
— Никак, — сказал я спокойно.
— Что, шутка такая? Или секрет века? — хмыкнул, но видно было, что не до смеха ему.
— Да нет, правда так зовут, — ответил я, и уголком глаза заметил, как он скривился и отвернулся к окну. Присмотревшись, обратил внимание, что пальцы пассажира дрожат — мелко так, будто нервы на пределе. Мне всё больше казалось: что-то тут нечисто, странный парень, всё-таки. И вдруг — метка на ладони потеплела, как будто кто-то приложил тлеющий уголёк.
Доехали до метро «Бледные Ворота», я притормозил, свернул к обочине. Никак зарычал — тихо, но зло, аж шерсть на загривке встала. Парень молчал, только дыхание участилось.
— Приехали, — сказал я, поворачивая голову. — Тут нормально остановиться?
— Погодите-ка, — он наклонился ко мне, голос упал до шёпота. — Давайте ещё пару улиц проедем. Плачу сколько скажете, только прошу, провезите подальше.
Я нахмурился — ситуация мне совсем не понравилась. Глянул в зеркало: глаза у пассажира бешеные, мечутся, как у загнанного зверя.
— Эй, что-то не так? — спросил я, и голос мой стал твёрже.
— Просто езжай, —зло прошипел он, почти прорычал.
Переключил передачу, тронулся с места. Никак начал странно поскуливать,а спустя мгновение уставился в боковое окно, будто там призрака увидел. Парень сзади сполз ниже, как бы вжимаясь в сиденье.
Впереди, у киоска, толпились люди — человек пять или шесть, все в чёрных куртках и толстовках, капюшоны натянуты низко, лиц не разглядеть. Стояли неподвижно, как статуи, и это в Москове-то, где все носятся как угорелые — необычно, а если по-честному, даже жутковато. Похоже, этот тип явно не хочет, чтобы его заметили, и мне это нравилось всё меньше и меньше.
— Это кто такие? — кинул я, кивнув в их сторону.
Он побледнел так сильно, что аж кожа прозрачная стала, и выдавил: — Не твоё дело, мужик. Проезжай дальше, ну!
Доехали до Грязных Прудов — конечная точка. Я загнал машину во двор старой хрущёвки, недавно перекрашенной в яркий жёлтый цвет. Никак зашевелился на сиденье, тихо зарычал, и я удивлённо глянул на него — ты чего, лохматый? Он уставился в зеркало заднего вида, уши торчком. Я перевёл взгляд туда же и увидел, как люди в чёрных куртках вышли из-за угла и направились в нашу сторону. Они же или просто похожие на них до жути, трудно
