или огонь, пущенный в небо. Если пламя, то снимаем знамя атакующего войска, если светлячок, то всех, кого достанем.
Нисколько не обрадованный рыцарь с тягостной медлительностью посмотрел на старые кривые липы.
— Вряд ли мы успеем до того, как конница пойдет в атаку.
— Зато если нас заметят, сможете закончить дело. Отправляйтесь.
Йергерт сам решил, кто остается, кто идет. Йер не решилась спрашивать, что именно заставило его ее оставить, а вторую чародейку отослать, и поэтому без слов разглядывала резкий и суровый профиль, пока десять человек поспешно уходили по своим следам, теряясь в белой пелене.
Она гадала, как так вышло: вот они, извечные враги, сидят здесь, и удары сердца исчисляют их последние часы.
Теперь ей было видно, как построились еретики: линейка конницы вдали, фаланга пеших на равнине перед переправой, лучники в три ряда по бокам от башни.
Наконец-то зазвучало пение трубы, и медленно волочащееся доселе время понеслось прыжками.
Началось все с орденских стрелков — их залп заставил лучников еретиков скрываться за укрытиям без возможности толком стрелять в ответ — лишь изредка летели стрелы с этой стороны. Йер радовалась: значит, хоть колдуний в Линденау почти нет.
Мелькнул соблазн попробовать поджечь стрелков — она бы запросто спалила всех, кто сгрудился за грубыми укрытиями с этой стороны от башни, но приказала не было, и оставалось только выжидать с досадой.
Под прикрытием летящих стрел по переправе шел отряд, укрытый за щитами и перед собой катящий мантлет. В основании высокой башни их встречал отряд еретиков, но их мгновенно разметало колдовством — Орден послал с войсками чародейку. Они перешли и выстроились в мутной тени башни, спрятались за мантлетом и под его прикрытием обстреливали конницу. Большого залпа сделать не могли, но все-таки сумели положить коней достаточно, чтоб остальные заплясали, раскрошили строй.
Вперед качнулось знамя, и в атаку пошли пешие. Отстреливались и от них, но толку не добились — даже пламя чародейки только растеклось по еретическим щитам — добыли где-то зачарованные. А тем временем на склоне всадники проворно восстанавливали строй.
Но времени хватило, чтоб на переправу заступили орденские всадники — сплошная череда шла через мост, и по бокам порывы колдовского ветра защищали их от редких стрел еретиков.
Тут в небо полетела вспышка пламени, и Йергерт тут же тронул одного из рыцарей.
— Снимай командование пехоты.
— Знаменосца вижу, а вот командир…
— Скорее всего рядом.
— Знаю, но не вижу. Сраный, мать его, туман…
— Ну значит, знаменосца.
Натянулась тетива и свистнул выстрел. Йер прищурилась, пытаясь рассмотреть, что вышло, но лишь поняла, что небо будто опустилось ниже, и туман сгустился окончательно.
И все-таки она сумела разобрать: стрела ударилась о шлем и отскочила.
— Сука! Целиться в таком тумане — издевательство!
Казалось, это разбудило гнездо ос: заозирался знаменосец, и вокруг него взбурлила суета. Йер чудилась, что они могут в любой миг столкнуться взглядами.
— И что теперь? — угрюмо спросил кто-то.
— Ждем. Вдруг повезет и примут за случайный выстрел от моста.
— Совсем другое направление.
— В тумане может и не разобрали. Сделаем хоть что-то — точно себя выдадим.
И оставалось только замереть, следя за суетой еретиков.
Вдруг капнуло. Разок, другой — и полминуты не прошло, как мерзкая дурная морось опустилась пологом. Не ливень, но и этого хватило, чтобы воздух стал еще белей и гуще.
— Может, я попробую? — С опаской предложила Йерг. — Я думаю, получится поджечь их прямо там, и мы себя не выдадим.
— Они узнают, что мы тут, наверняка. Огонь уж точно не списать на что-нибудь другое.
— Могу ударить молнией.
— Грозы нет, все равно поймут, — кривился Йергерт, но в итоге сдался. — Сделай, как удобнее.
Йер подалась вперед, сощурилась, надеясь поточнее разглядеть не только знамя, но и человека, что его держал, людей вокруг…
Сквозь дымку мороси все смешивалось и плыло, но Йер не отступала, руку подняла, сосредоточилась, до боли и до дрожи натянула пальцы. В миг, когда они скривились, словно судорога завязала всю ладонь узлом, и знаменосец, и возвышенность, и все, кто оказался рядом, вспыхнули, как факел, и на сей раз пламя не было нужды гасить. Оно пылало в самом сердце сил врага невыносимо ярко, вызывающе, и говорило: Орден здесь, и он пришел за вами.
— Они не сумеют отозвать пехоту. Если вздумают пустить коней, затопчут и своих.
— Посмотрим, — хмуро отозвался Йергерт. Он пытался разобрать, не ищут ли их. — Духи бы побрали эту сраную погоду. Нихера не вижу.
Дымка в самом деле стягивалась все плотней — еще виднелось догорающее знамя, но все прочее сливалось в силуэты.
— Нужно подбираться ближе, — высказался кто-то. — Так мы и сигналов не увидим.
Йергерт медленно кивнул и указал на заросли травы по пояс.
Выбираться из-за веток было страшно — слишком зыбкой чудилась вуаль тумана, слишком ненадежной. Только видно в самом деле стало лучше: рыцари у башни бросили коней и шагом шли против пехоты, новые же прибывали и выстраивались в линию — она сметет все что угодно, если только соберется.
Вот у переправы вдруг вспыхнул огонь, не делающий разницы между своими и чужими — в выжженный просвет в атаку пошла первая шеренга всадников, из рыси поднимающаяся в галоп, а после и в карьер — остатки пехотинцев разметало ряд за рядом, силуэты растворились в дымке.
Над холмом на дальнем берегу опять расцвел огонь — через туман он обратился в мутный рыжий ореол, но что он значил, стало ясно, только когда из тумана вылетела конница еретиков, разбившая флаг орденской — и дальше было только месиво и каша.
Больше невозможно было разобрать, кто свой, а кто чужой, иначе как вблизи, и даже так густой белесый воздух иссушал цвета. Размеры размывались, скрадывались расстояния, терялись ориентиры. Лишь тогда, когда в каких-то десяти шагах пронесся первый воин, отряд осознал вдруг, до чего же близко оказался бой. Знамена было больше не видать, сигналы — уж тем более, и только абрис арок переправы с башнями висел над полем боя.
Отряд взялся отходить по собственным следам. Хоть ждали, что скорее всего вынуждены будут биться, со стоянки вышли все же налегке, на скрытность уповали больше, чем на силу. Шлемов не было ни у кого, как и щитов, а кто-то выбрал не надеть и латных рук — теперь же оказаться в самой мешанине боя было страшно.
То ли заплутали, сбитые туманом, то ли же сражение настолько разошлось, но вскоре они снова оказались чуть не под ногами войск. Еще раз попытались — и
