поверили, что заперты в кольце.
Йер в первый раз увидела, как бьются армии — как вовсе бьются, если не считать налета на обоз, что затерялся меж туманов проклятого Полуострова.
Ей снова было страшно, снова захотелось спрятаться — укрыться за телегой, в промороженной траве, в колках тумана — лишь бы только не заметили и не убили. Только в этот раз страх все же был не оглушающим и не безумным. Ей хотелось верить, что бой все же обойдет их, но как будто бы какой-то уголок души уже хотел достать меч и сражаться.
Йергерт хлопнул ее по плечу
— Поджечь траву сумеешь? Чтобы кругом разошлось?
Она кивнула и коротким жестом очертила две дуги, что мигом вспыхнули и поползли вперед. За ними оставалась чернота, валил противный дым. И сквозь него десятка выступила, точно призраки минувших дней из вечного небытия белесой дымки Повелителя Туманных Троп. С мечами наголо, с оскалами людей, готовых увести с собою многих, прежде чем умрут.
— Держись поближе! — крикнул напоследок Йергерт. — Сдохнешь по неопытности.
Если бы она и вздумала ответить — он бы не услышал. Лязг и топот затмевали все, в ушах гудело.
Йер припомнила все то, что хорошо усвоила с обоза: не лезть в гущу и не меряться умениями с мужиками втрое больше, тяжелее опытнее. Вместо этого она держалась чуть в сторонке, пока удавалось, и без жалости и страха колдовала: с неба били молнии, и взмахи ее рук указывали, кому умирать; зашитые в металл враги тряслись в конвульсиях и корчились; на ком-то плавились доспехи, раскаленные настолько, что на них шипела морось, и они метались и орали, налетали н асвоих и обжигали их, напарывались на мечи…
Йер первый раз так остро ощущала свою силу, свою власть, ту мощь, какую подарили Духи, то, чего всем стоит опасаться. Чародеек редко отпускали в бой вот так, но если уж это случалось, то, пока их не зажмешь, они — прекрасное оружие, уничтожающее все, что видят.
Йер почувствовала себя этим восхитительным оружием и упивалась этим.
Бой был мерзок и уродлив. Чей-то шлем сминался под ударом шестопера, чей-то меч отыскивал лазейку, и кровь густо проливалась сквозь кольчугу, кто-то оступался — и его раздавливало весом уймы ног бесславно, страшно, жалко — но весь этот ужас и вся бойня меркли рядом с той безумной силой, от какой враги вокруг Йерсены будто оседали сами. Один взмах руки и шепот древних слов — и всякий падал замертво…
Как будто одурманенная этим чувством, почти пьяная, она не замечала, как бой сжался, и как встали плотней люди — вот уже со всех сторон летит удар или тычок, на каждом шагу запинаешься о чьи-то ноги… Времени на колдовство едва хватало, думать стало некогда — Йер только стискивала меч и силилась не подставляться.
И в конце концов она ошиблась и запнулась, рухнув на колено меж дерущейся толпы. Немедленно кто-то споткнулся об нее, перевалился через спину, вынуждая наклониться лишь сильней. Ряды вокруг сомкнулись, и уже неясно было, как здесь встать, как не попасть кому-то под руку.
Она зажалась, закрывала голову, и чувствовала то тычки с пинками, то удар-другой, пока что не способный справиться с кольчугой, но наверняка оставивший на память синяки. В лицо летели брызги, на них липли пряди.
Именно тогда, меж чьих-то тел и рук она видела, как крупный, нашпигованный шипами шар врезается в икру, и тут же, только-только Йергерт припал на ногу, бьет по плечу. Йер видела, как подогнулись из-за этого колени и как он схватился за плечо — там лопнули завязки, и наплечник отлетел.
Лишь чудом Йергерт отмахнулся от других ударов и стоял, но скрючился, и левая рука повисла плетью. На лице осталась красная царапина — шип кистеня задел. Тяжелое дыхание заметно сотрясало тело, и он жмурился так сильно, что, казалось, брови могут лечь на скулы.
Если Йер ужасно повезло быть мелкой, почти незаметной среди толчеи, когда едва не распласталась на земле, кто крепкий и высокий рыцарь, вставший вдруг столбом, мгновенно стал мишенью. Грубое копье в руках простого кнехта распороло спину, запросто преодолев кольчугу. Йер отчетливо — отчетливей, чем ей хотелось, — представляла, как под натиском расходится живое мясо и как наконечник колет кости, если им не повезло попасться на пути.
Нелепо покачнувшись, Йергерт дернулся вперед и с ужасающей медлительностью оглянулся. Снова больше отмахнулся, чем ударил — кнехт неловко бросил древко, отшатнулся, и то стало волочиться по земле. Йергерт каким-то чудом отразил еще удар, попробовал достать копье, и но извернуться не сумел. Стоял, казалось, только на упрямстве.
В голове у Йер за жалкое мгновение сменилась сотня мыслей — ни одна не сформулированная — обрывки: наконец он сдохнет… мы пришли сюда погибнуть… почему же на моих глазах?.. на поле боя так обычно и бывает… почему из всех — он?.. почему же я?..
За этот миг Йерсена разглядела, как заносится над его головой топор, и знала, что без шлема та расколется едва не пополам. Как знала, что не сможет ничего успеть и ни за что не хочет видеть, как кость раскроится и как хлынет кровь меж глаз, а крупные кусочки мозга бугорками изуродуют ее поток.
И на одном лишь этом нежелании она раванулась изо всех своих немногих сил, вскинула меч ударом снизу вверх, как будто верила, что этот бестолково рваный взмах сумеет вовремя остановить удар, и что саму ее никто не отпихнет и не зарубит…
В следующее мгновение она увидела, как кончик лезвия пропарывает Йергерту лицо: скулу, глаз, бровь — как принимает на себя удар и только чудом не летит обратно вниз. Топор скользнул вниз по клинку, слетел до самой гарды, высекая искры, и в конце концов сорвался в сторону — куда-то в землю.
Йер гортанно заорала, чувствуя сквозь боль, как кровь бежит в перчатку. Она выронила меч, схватилась за руку и с ужасом почувствовала лишь обрубок кости там, где полагалось быть мизинцу. Он не оторвался до конца — болтался тут же на полоске кожи — не понять, своей или перчаточной. Со рвущим горло визгом она попыталась отшвырнуть его подальше от себя.
Сквозь боль, истерику и черноту в глазах она осознавала, что успела разглядеть, как крупный и глубокий порез на лице вспухает краснотой и тут же половину этого лица скрывает полумаска крови.
Через рокот боя она смутно различала крик, что вторил ее собственному — голос ниже и звучнее
