народа. – Очень на них не похоже. В любом случае, благодарю, что сообщили мне. Я лично займусь этим делом и немедленно отправлюсь туда, чтобы допросить людей Пуатье. – Он обернулся и взмахом руки подозвал свою свиту. – Возможно, мы сможем что-нибудь разузнать об убийцах.
Он замер на мгновение.
– Пожалуй, будет лучше пока сохранить убийства в тайне. А до тех пор объявим, что супруги скончались от болезни. – Он задумчиво потер лоб, припоминая не упустил ли чего из виду. – А, да! Кроме того, я немедленно отправлю гонцов к его брату Карлу в Сицилию и племяннику Филиппу, королю Франции. Теперь ступайте, клянусь, я не забуду преданности францисканцев.
Монахи быстро удалились, а Оберто Дориа позвал за собой своих людей и вышел вслед за францисканцами.
Удивительное дело, но отправился-то он в сторону противоположную дому де Пуатье. Прячась в тени стройных кипарисов, он миновал парочку улиц и оказался рядом с оживленным речным портом. Здесь синьор Дориа сделал знак свите дожидаться его на месте, а сам нырнул в дверь неприметного дома на углу.
– Пес и факел, – хладнокровно приветствовал он, бросившегося на него человека с ножом.
Секретная фраза произвела удивительное впечатление на нападавшего. Он выронил свое простое оружие и замер, как истукан.
Синьор Дориа с долей отвращения рассматривал лицо известного во всех генуэзских землях пирата Музетто.
Последний выжидающе шмыгал носом, сильно смахивающим на поросячий пятак, из-за которого, как поговаривали, он получил свое прозвище, и, как затихший, но все еще готовый напасть зверь, смотрел своими маленькими круглыми глазками на пришедшего, ожидая продолжения.
– С сегодняшнего вечера ты, милейший, – спокойно заявил синьор Дориа, – со своими отчаянными ребятами и кораблем поступаешь в услужение к моему другу.
– Как я узнаю вашего друга?
– Подготовь корабль и жди на пристани около полуночи. Их будет двое. Тот, кто скажет тебе наш условный пароль, будет твоим господином. Его зовут барон д’Аркур.
– И до каких пор я должен подчиняться этому человеку? – недовольно сверкнул глазами Музетто.
– Он сам решит, когда более не будет нуждаться в тебе. И держи язык за зубами.
– Нет-нет! Мы так не договаривались! – выкрикнул раздраженно разбойник. – Я вам не слуга. У меня свои планы…
– Ты поклялся, что будешь подчиняться, когда тебя освободили по моему приказу из петли, – не обращая внимания на гнев Музетто, твердо сказал синьор Дориа и повернулся к выходу, считая вопрос решенным.
– Но прежде по твоему приказу меня в нее засунули! – прошипел разбойник.
Он подхватил нож с пола и прыгнул на своего гостя.
Синьор Дориа успел схватить руку с занесенным ножом. Некоторое время враги боролись, пока Оберто своей железной хваткой не заставил разбойника выронить оружие. Капитан народа стукнул по колену Музетто, от чего тот едва удержался на ногах.
– Это последний раз, когда я прощаю тебе неповиновение. Рискни еще раз, – синьор Дориа сопроводил свою угрозу мощным ударом ноги в живот и отбросил пирата в угол, – и тобой будут интересоваться только сомы в реке.
Победитель не торопясь поднял нож, взвесил его в руке и резко метнул в стену над головой корчившегося от боли Музетто. Тот замер, ошеломленно уставившись на оружие, дрожавшее в дереве на расстоянии ладони от его лица. Капитан народа довольно усмехнулся и вышел вон.
Через месяц после этих событий, глубокой ночью, от неизвестного корабля в заливе отчалила одинокая лодка и направилась к Кастель-дель-Ово, резиденции Карла Сицилийского в Неаполе, где и замерла, покачиваясь на волнах у неприступных стен, грозно нависающих над морем.
Король Сицилии и Неаполя любил эту мрачную крепость, прозванную жителями “яйцом” за свою необычную форму и перестроенную в прошлом веке для защиты от нападений с моря. Ее гордые формы, отвесные стены, холодные коридоры и секретные ходы напоминали повелителю его самого. Непобедимого, твердого, таинственного. Как только он въезжал в крепость – его флаг гордо поднимался на самой высокой башне крепости.
Вот и в тот раз, люди на лодке заметили освещенное пламенем сигнального костра синее знамя с желтыми лилиями еще издали и теперь поджидали условного сигнала, чтобы двигаться дальше. Наконец, чья-то тень просунулась сквозь башенки стены и огонек от одинокого факела заплясал по стене. После чего сверху бесшумно опустились две веревочные лестницы. Лодка подплыла к ним, и две темных фигуры, стараясь не шуметь, ловко как кошки принялись карабкаться по отвесной стене цитадели. Наверху их встречал в одежде цветов сицилийского короля долговязый человек, который низко склонился перед обоими. Если бы на том месте внезапно оказалась Агнесса де ла Рош, она бы с содроганием признала в нем одного из воинов д’Аркура, встретившихся ей в лесу, когда она спасала Мелани.
– Все готово? – шепотом спросил Филипп д’Аркур, сняв капюшон.
– Да, ваша милость. Король Сицилийский прошел в свою спальню.
– А что наши люди?
– Сегодня у дверей королевских покоев дежурит отряд нашего толстяка Годфруа. Карл даже и не подозревает, что ему полгода служат ваши преданные слуги, – закудахтал странным смешком долговязый и показал рукой направление. – Сюда пожалуйте.
Успешно избегая случайных встреч с обитателями замка, он быстро провел их тайными переходами к комнате короля, где их нетерпеливо поджидал Годфруа.
Филипп дал знак ему приблизиться. Толстяк с неизменной булавой в руке, весь подобный колбасной горе, присеменил к господину и, подобострастно улыбаясь, принялся преданно ловить взгляд хозяина.
– Ну что, добрый мой Годфруа, начнем? – подмигнул ему барон.
Колбасная гора хлопнула себя по груди в знак готовности, заколыхалась и стала раздавать указания остальным восьмерым воинам в его дозоре. Стражники расторопно заперли и забаррикадировали скамьями массивные двери, ведущие из приемного зала спальни.
– Охраняйте этот вход до нашего возвращения, потом уходим через море, как и обговаривали. Годфруа прикрывает наш отход, а затем со своими людьми пробивается через ворота. – Барон оглядел горящим взором своих воинов, затем дал знак своему горбатому спутнику. – Сейчас или никогда! Вперед!
Тот быстрым движением распахнул дверь в покои короля и, выхватив меч из ножен, устремился вслед за своим господином внутрь.
Этьен. Младший брат
Младший брат Людовика IX сидел у открытого окна и сосредоточено читал какие-то документы, поочередно выбирая из разбросанной стопки пергаментов на массивном столе. Тусклые свечи заострили черты его волевого лица, оттеняя глубокие морщины на лбу и у переносицы. Большой нос и вытянутые вперед пухлые губы немного портили ему облик, придавая постоянно капризный вид. Вот и сейчас он недовольно поднял голову на шум и приготовился отчитать виновных в его беспокойстве.
Вбежавший барон без лишних слов резким движением отбросил оружие Карла подальше в
