мучительные воспоминания о той ночи обрушиваются на меня. — Она была тяжело ранена… Ранена в те же места.
Мама хватает меня за руку, ее взгляд прикован к моему.
— Ты думаешь, это было видение? С тобой когда-нибудь раньше случалось что-нибудь подобное?
Я качаю головой.
— Нет, никогда. Я… я не знаю. Это было просто странно. Я не могу перестать думать об этом.
Почувствовав мои опасения, мама сдерживает свое волнение, отпуская мою руку и откидываясь назад с медленным кивком.
— Тебе приснился этот сон ранее ночью? Когда они привезли ее сюда?
Мои брови хмурятся, пока я обдумываю ее вопрос.
— Я… это было почти сразу после. Я знаю, это звучит безумно, но сон был таким ярким, что казалось, будто все происходит в реальном времени.
Мама снова кивает, замирая на мгновение, пока я практически вижу, как у нее крутятся колесики.
— Дай мне знать, если у тебя будут другие подобные сны или странное чувство, что ты что-то знаешь. Мои способности проявились, когда я была ребенком, но кто знает… — она замолкает, пожимая плечами. — Может, это случайность, а может, в этом что-то есть. Только время покажет.
Она ласково улыбается, снова беря мою руку в свою.
— Я всегда рядом с тобой, Слоан.
— Я знаю, — прохрипела я, мое горло внезапно пересохло от эмоций.
Прежде чем я успеваю хорошенько подумать об этом, моя младшая сестра Мэриголд с важным видом входит в кухню, подходит к острову с другой стороны, перегибается через него и тянется, чтобы стащить у меня последнее печенье Oрeo.
— Эй! — я протестую, но она уже запихивает его в рот, как язычница, даже не разнимая, чтобы сначала слизнуть глазурь.
— Никто не говорил мне, что мы собираемся перекусить поздно вечером, — ворчит она с печеньем во рту. — Грубо.
— Это говорит девушка, которая только что украла мой последний Орео, — бормочу я, возмущенно складывая руки на груди.
Чтобы добавить оскорбление к оскорблению, она забирает мой стакан молока, допивая и его тоже.
— Щенку нужно поесть, — самодовольно говорит она после того, как проглотила его, потирая свою крошечную детскую шишку на животе.
Моей сестре повезло — ей не пришлось далеко ходить, чтобы найти своего суженого, он буквально упал ей на колени. Ретт — сын беты моего отца, Джареда, и в первое полнолуние Голди после ее восемнадцатилетия узы, связавшие их двоих, закрепились. Они были блаженно счастливы вместе последние три года, и через пять коротких месяцев они сделают меня тетушкой.
— На этот раз я оставлю это без внимания, — поддразниваю я, указывая на нее пальцем, — но только ради блага моей маленькой племянницы или племянника, которые там находятся.
Я опускаю палец, указывая на ее живот, и расплываюсь в улыбке при мысли о растущей внутри нее жизни.
— У нас еще есть? — спрашивает Голди, стряхивая крошки с пальцев. — У этого ребенка уже волчий аппетит.
Мама улыбается, слезает со своего табурета и направляется к кладовке, чтобы достать упаковку «Орео».
Голди наклоняется над кухонным островком, упираясь локтями в поверхность.
— Проблемы со сном?
Я киваю.
— Мэдд?
Я снова киваю.
— Удачи тебе с этим, — фыркает она, отталкиваясь от столешницы и поворачиваясь, чтобы выхватить упаковку печенья из рук мамы. — Спасибо, бабушка, — нараспев говорит она, поворачиваясь на каблуках и направляясь обратно по коридору в комнату, которую она делит с Реттом.
Мама морщится, поворачиваясь ко мне.
— Я не чувствую себя достаточно старой, чтобы быть бабушкой, — стонет она.
Я смеюсь, соскальзывая со стула и обегая столик, чтобы обнять ее.
— По крайней мере, ты горячая бабуля, — поддразниваю я, крепко обнимая ее.
Ее тело сотрясается от смеха, и следующее, что я помню, — мы обе захлебываемся в приступах хихиканья, держась друг за друга.
Когда мы, наконец, отстраняемся от объятий, мама обхватывает мою щеку ладонями, с любовью заглядывая в глаза.
— Постарайся немного поспать, дорогая.
Я киваю, поднимаю руку, чтобы убрать ее руку со своей щеки и слегка сжимаю. Затем возвращаюсь в свою комнату, забираюсь в постель… и сплю как чертов младенец.
7
— Мэдд, ты вообще слушаешь? — Рокси скулит, топая ногой, как капризный ребенок.
Я не слушаю.
Я не слушал с тех пор, как она влетела в мой кабинет в полицейском комплексе и начала без умолку обсуждать, что надеть на сегодняшнюю вечеринку. Гребаная вечеринка, как будто у нас нет более неотложных дел, на которых нужно сосредоточить наше внимание прямо сейчас.
— Ты слышал хоть слово из того, что я только что сказала?
— Да, ты будешь отлично смотреться во всем, что наденешь, детка, — бормочу я, отмахиваясь от нее и продолжая просматривать список новых патрулей, присланный Эйвери.
Рокси обходит стол с моей стороны и выхватывает листок у меня из рук.
— Ты не слушал, — заявляет она, явно раздраженная тем, что у нее возникли какие-то чрезвычайные ситуации с модой. — Ариана пошла и купила то же платье, которое я собиралась надеть на вечеринку Энди сегодня вечером. В том же платье!
Я выгибаю бровь.
— И что?
Она откидывает голову назад, испуская раздраженный вздох.
— Значит, мы не можем появиться в одном и том же!
— Надень что-нибудь другое, проблема решена, — бормочу я, забирая у нее листок и кладу его на свой стол, опускаю на него взгляд, чтобы возобновить просмотр списка имен.
В свете ситуации с охотниками мы удваиваем патрулирование, и хотя обычно это рулевая рубка Эйвери, она попросила меня осмотреть ее, чтобы убедиться, что она не приблизила ротации команд слишком близко друг к другу.
— Это не так просто, — фыркает Рокси. — Я выбрала его несколько недель назад. Я подобрала свои туфли, украшения и прическу к этому платью.
Я продолжаю игнорировать ее тираду, просматривая газету, пытаясь найти, на чем я остановился. Пока Рокси не понимает, что я снова игнорирую ее, и не хватается за ручку моего рабочего кресла, разворачивая его к себе и усаживаясь мне на колени.
— Я знаю кое-что, от чего мне стало бы лучше, — мурлычет она, обвивая руками мою шею и прижимаясь грудью к моему лицу.
— Я не в настроении, — ворчу я, хватаю ее за талию и, оторвав от себя, ставлю на ноги.
Рокси складывает руки на груди, глядя на меня своими пронзительными голубыми глазами.
— Это из-за нее, не так ли?
— Нет, — огрызаюсь я.
Она склоняется надо мной, кладя ладони на мои бедра.
— Тогда в чем дело?
— Господи, Рокс, отвали, блядь! — я стону, отталкивая ее.
Она преувеличенно отшатывается, уставившись на меня.
— Ты не
