наказания нет воспитания!
Ну что ж, мудрость «побивается» мудростью же: «Кто не возьмет лаской, не возьмет и строгостью» — и так народ говорит!
А на всякий авторитет, если постараться, можно, вероятно, найти еще больший авторитет: «…не оттого ли люди истязают детей, а иногда и больших, что их так трудно воспитывать — а сечь так легко? Не мстим ли мы наказанием за нашу неспособность?» — спрашивал у современников один из умнейших людей России — Александр Иванович Герцен…
Едва ли стоит выяснять, чей «козырь» выше и кто кого побьет народной ли мудростью, авторитетом ли великого предшественника; может быть, и проще и лучше подойти к этой поистине болезненной проблеме иным, самым прозаическим способом: взять да и посчитать, чего от рукоприкладства больше — вреда или пользы?
Как посчитать?
Ну хотя бы таким примитивным способом: опросить сто, тысячу, десять тысяч — сколько удастся — поротых ребятишек, пусть скажут, что они испытывали во время наказания, о чем думали после и как оно в конце концов повлияло — исправило их, не исправило, на сколько хватило «силового воздействия»?
Конечно, битые не могут быть объективными, и я отлично понимаю, предлагаемый метод не идеальный, и все-таки мы ничем не рискуем, если послушаем ребят.
Когда меня лупят, я рычу от злости и ненависти, потом мечтаю умереть, чтобы они поплакали и помучились.
Всегда, когда бьют, испытываю страшную обиду. Это для меня — огромное горе. От одного воспоминания об этом унижении меня трясет спустя несколько лет. Иногда я думаю: если меня сейчас кто ударит, я тут же уйду из дома, наделаю страшных глупостей и, может быть, даже совершу преступление. (Автору этих строчек 16 лет. — А. М.)
Когда наказывал отец, ненависть застилала глаза, я не признавала его права меня трогать. Если наказывала мама, задумывалась, а иногда, не часто, правда, даже соглашалась с ней. Но вообще я скажу: лучше бы как-то иначе учить детей уму — бёз ремня и палки…
Пороли меня в детстве очень часто, лет до 14. Бил отец. Мать обычно воздерживалась. За что били? За то, что воровал у отца деньги и покупал игрушки, книги, радиодетали. За то, что иногда поздно приходил домой. За то, что много дрался. За двойки в школе. За то, что взял сигарету в рот (впервые). Когда меня били, я всегда думал о мести. Иногда мне казалось, что я им не родной сын, а взятый из детдома.
О страшной мести я думал долго, неделями… Теперь (автору этих строчек 18 лет. — А. М.) это чувство прошло, и мне просто жаль отца, жаль, что он был таким неразумным. Своих детей, когда они появятся, я бить ни за что не стану.
Меня лупили раза два как следует. Первая мысль: за что, за что? Весь мир представлялся черным, одолевала ненависть к родителям, хотелось убежать из дома, умереть… А потом все проходило, между прочим довольно быстро, и забывалось и за что били, и о чем думалось во время наказания…
Пока бьют, соображаю, как бы улизнуть, и ору, чтобы они думали: вот сейчас он умрет… А потом, как вырвусь от них, мечтаю навредить им еще хуже. Когда-нибудь я все-таки сожгу их дом! Если, конечно, они не одумаются и не перестанут меня бить.
Ненавидел, ненавижу и буду ненавидеть всех, кто прикладывал ко мне руки. И вырасту не забуду.
«Хоть бы он поменьше меня бил» — так я думаю во время порки. А сразу после — думаю: «Смогу или не смогу сесть?»
Во время порки я, само собой, притворяюсь и стараюсь изображаться совсем доходящим. И ору, и визжу, и плачу, и даже вою, как зверь… А после… убил бы их всех, да боязно… за такое спасибо не скажут.
Я испытываю чувства злости, ненависти, бешенства и больше всего презрения, как к фашистам…
При порке и вообще когда наказывают, я не о себе думаю, а о родителях. Подлецы вы! И за что вы мне такие достались? Куда от вас деваться? Ну, вырасту — поплачете вы у меня тоже…
Когда бьют, реву и проклинаю все и всех на свете. И стыдно, что реву, и не могу удержаться… Нет, от битья я не становлюсь ни умнее, ни лучше, только злее и очень хочется на ком-то отыграться…
Остановимся. И постараемся хотя бы приблизительно оценить высказывания пострадавших.
Если верить ребятам — а почему, собственно, им не верить? — от порок они делаются только злее, мечтают о мести, думают, как бы «отвести душу» на ком-то другом.
Так стоит ли бить?
Над этим надо задуматься. Это не такой уж риторический вопрос! Ведь бьют не ради собственного родительского удовольствия и не ради утверждения своей неограниченной власти над Петей или Колей, а в надежде чего-то от них добиться либо прекратить неугодное поведение.
Порка ничего к лучшему не изменяет. Даже не вдаваясь в моральную, этическую и прочие стороны проблемы, а рассуждая примитивно прагматически, пожалуй, целесообразнее отложить ремень и поискать какие-то другие средства воздействия…
А теперь попробуем взглянуть на предмет с иной точки. Дети единодушны, а взрослые?
Прежде всего я хотел бы познакомить читателей с письмом, присланным незнакомой женщиной со Львовщины. Письмо это посвящалось главным образом безобразиям, чинимым ее соседом по дому. Письмо чрезвычайно пространное, поэтому я приведу только те выдержки, которые имеют непосредственное отношение к нашему разговору.
«…Особенно отвратительно и постыдно ведет себя этот тип, когда наказывает своего десятилетнего сына — уверяю вас он не такой уж плохой мальчик! — Тараса. Он никогда не бьет ребенка в квартире, за закрытыми дверьми, а выволакивает для этой цели во двор, чтобы собрать „зрителей“ и тем самым еще больше унизить сына. Он заставляет плачущего мальчика раздеваться — стаскивать не только штанишки, но и трусики (даже в холодное время)… Порет он сына на садовой скамейке старым ремнем, нанося удары пряжкой…»
Излив свой вполне справедливый гнев на истязателя, женщина резко обрушивается на тех, кто молчаливо мирится и скорее с одобрением, чем осуждающе наблюдает за действиями соседа. А дальше спрашивает, каким образом можно привлечь родителя к ответу, какие органы должны заниматься охраной интересов Тараса, что они могут сделать, и пишет:
«…Вы только не подумайте, что я против наказания вообще!
Нет, конечно, строгость необходима. Как без строгости воспитать ребенка в твердых правилах поведения, не хулигана и не безобразника? Но для чего унижать и публично? Для чего десятилетнему выдавать норму, вполне подошедшую бы для взрослого парня, сильного
