тело начало распадаться на молекулы. Пространство закручивалось вокруг.
Линда шагнула в центр зала.
Она повернулась к нему — и улыбнулась.
— Прощай, Алекс. Надеюсь, ты родишься снова… и никогда не узнаешь о нас. Потому что это будет значить — ты наконец в безопасности.
Яркий свет вырвался из Якоря. И реальность схлопнулась.
Алекс пришёл в себя от яркого утреннего света. Он лежал на спине, в мягкой постели, простыня спуталась у ног. Сквозь полуоткрытые жалюзи в комнату проникал солнечный луч, пылинки в воздухе будто замирали, играя в свете. Где-то за стеной мурлыкала кофемашина, и запах свежесваренного кофе щекотал ноздри.
Он медленно сел. Комната была… обычной. Слишком обычной. Белые стены. Письменный стол с беспорядочно раскиданными магнитными дисками. На полке над ним — чёрно-белое голографическое фото: он, молодая женщина и девочка с развевающимися волосами. Синди.
— Пап, ты опять забыл будильник! — раздался звонкий голос из-за двери.
Алекс резко обернулся. Дверь в спальню распахнулась, и на пороге стояла она — Синди, лет семи, в пижаме с котёнком на груди и растрёпанными волосами.
Он не сразу смог выговорить хоть слово.
— Синди…
— Да, это я. А кто ещё? — Она фыркнула и убежала по коридору. — Завтрак почти готов! Мам, он опять задремал!
Алекс встал. Всё казалось слишком настоящим, чтобы быть иллюзией… но слишком идеальным, чтобы быть реальностью.
На стене замигал экран — как бы отражение интеркома. Его пальцы на автомате коснулись сенсора, и он увидел себя — своё отражение. Помолодевшее. Ни следа шрамов, ни следов прошлых сражений. Только глаза… те же. Уставшие, но живые.
Он вышел в коридор. Кухня была наполнена ароматами — тосты, кофе, апельсиновый сок. У плиты стояла Линда. Молодая. Живая. Она повернулась, улыбнулась — та самая, старая улыбка.
— Ну наконец-то. Спал, как убитый.
— Линда…
— Всё в порядке? Ты как будто меня первый раз видишь, — она подошла ближе, приложила ладонь к его щеке. — Снилось что-то?
Алекс закрыл глаза. На миг — вспышки. Якорь. Ледяная пустошь. Линда-117, растворяющаяся в свете.
Он с трудом проглотил ком в горле.
— Да… что-то вроде. Только… не уверен, что хочу забыть.
— Тогда не забывай. Но сейчас ты здесь. С нами.
Синди подбежала, обняла его за талию.
— Папа, а ты отвезёшь меня в парк? Сегодня же выходной!
Он посмотрел на неё. Маленькие пальцы. Улыбка. Жизнь.
— Конечно, милая. Обязательно.
Он ещё не понимал, где оказался. Было ли это наградой, побочным эффектом или самой той «единственной реальностью»?
Но пока что — это было настоящее. И он не собирался отпускать его.
Вдруг, когда он наклонился, чтобы поднять чашку с кофе, под утренним солнцем что-то блеснуло на его запястье. Тонкий рубец. Едва заметный. Не было его раньше. Или был?
И на кухонной полке — между магнитодисков и банок с кофе — мелькнула круглая металлическая капсула. Синяя, с почти стёртым гравированием:
“Версия 117. Запись завершена.”
Он моргнул. А когда посмотрел снова — ничего не было. Только отражение солнца в стекле.
Алекс глубоко вдохнул. Сжал пальцы на чашке.
Прошлое могло и не исчезнуть. Но теперь оно не управляло им.
Теперь у него был выбор. И он был жив.
Через несколько месяцев после пробуждения в новой реальности, Алекс стоял на холме, глядя на закат. Внизу город жил своей неторопливой жизнью: машины скользили по улицам, в парке слышались детские голоса, набережная мерцала огнями. Всё было… спокойно.
Слишком спокойно.
В этом мире никто не слышал о Временной Спирали, о Якоре, о Баке или Мирлоу. Всё то, что он помнил, растворилось, как плохой сон. Не было агентства по перемещению во времени для богатых туристов, никто не пытался изменить историю. И он теперь работал простым наладчиком андроидов в порту, но при этом только он один — помнил всё.
И иногда по ночам, когда закрывал глаза, он видел лицо Линды-117, её улыбку на прощание. И слышал голос:
“Дай нам шанс выбрать самим…”
Он пытался жить обычной жизнью. Синди — счастлива, здорова. Линда — та, настоящая, которая не умирала, — рядом, обнимает во сне. Но что-то не давало покоя. Не боль. Не вина. Что-то… другое.
В один из вечеров он возвращался с работы. На углу старого книжного магазина, куда он забрёл почти случайно, стоял странный мужчина в пальто и шляпе. Лицо его было неузнаваемо. Но глаза…
— Вы что-то ищете? — спросил Алекс.
Незнакомец повернулся. Его голос был глухим, но знакомым.
— Я просто проверяю. Стабильность.
— Простите?
— Вы не должны были это слышать, — мужчина вздохнул. — Но если слышите — значит, остаточный контур всё ещё жив.
Он протянул Алексу тонкую серебристую пластину.
На ней была выгравирована надпись:
“Окно-24. Одна попытка. Для тех, кто всё ещё помнит.”
— Что это? — спросил Алекс.
— Возможность. Но не спеши. Иногда, чтобы спасти мир — нужно позволить ему идти своим путём. Даже если путь не идеален.
Алекс оглянулся — за его спиной шумел город.
Когда он снова повернулся — мужчина исчез.
Ночью, когда Синди уже спала, а Линда листала электронный журнал, Алекс вышел на балкон. Достав пластину, он провёл пальцем по краю. Она вспыхнула слабым синим светом — и в воздухе перед ним возникла голографическая модель похожая на колбу песочных часов, внутри неё что-то было видно, как как окно в другую реальность.
Голоса. Тени. Он увидел Бака, бегущего по мосту. Увидел капсулу. Услышал собственный голос из другой жизни:
“...Настоящее — не в копиях. А в самом выборе…”
Он закрыл глаза и сделал шаг назад.
Нет. Теперь — он сделал выбор.
Пластина погасла. Он спрятал её в ящик под одеждой. Завтра её не будет. Так работает последний шанс.
Где-то далеко, за пределами этой реальности, в холодной комнате, окружённой тысячами мониторов, человек в чёрном наблюдал за мерцающей точкой на экране. Она потухла.
Он вздохнул.
— Выбрал путь без вмешательства. Значит, был готов. Один из немногих.
Он отметил что-то в журнале и прошептал:
— Следующий.
Экран мигнул, и
