в этот раз они выбрали не его. Хотя я знаю наверняка, он даже пытался угрожать некоторым из них. Но я и на это закрыл глаза, – тренер ещё пытался найти хоть какое-то решение, которое всех бы устроило. – Вы поймите, – убеждал он Отца, – если так будет продолжаться и дальше, то я буду вынужден выгнать его из команды.
Но оба понимали, что вряд ли тренер решится на этот шаг, ведь Сын был лучшим игроком в своей возрастной категории – без него у команды было бы мало шансов на успех. Ближе к окончанию учёбы, в старших классах, Отца всё чаще вызывали в школу, причиной, конечно, были «подвиги» Сына. Но и здесь Отец старался его выгораживать, просил быть снисходительней, ссылался на сложный характер и обещал принять меры. Учителя же, принимая во внимание то, что он воспитывает Сына один, всегда шли ему навстречу, не давая ход жалобам. И даже после таких «вызовов на ковёр», вернувшись домой, Отец не сильно его отчитывал, только просил быть аккуратней – он по-прежнему был уверен, что его воспитание правильное и что во взрослой жизни главное – сила и решительность.
Когда Сыну исполнилось пятнадцать, состоялся торжественный для обоих момент: Отец вручил ему в подарок собственный пистолет, с условием – никуда его с собой не брать, пока не получит разрешение на владение оружием. Это был тот самый кольт, из которого Сын учился стрелять. И если раньше Отец давал его только на время тренировочных стрельб, которые, к сожалению Сына, проходили не так часто, как ему бы хотелось, то теперь он лежал у него в комнате, в самом верхнем ящике письменного стола. Обладание такой серьёзной, взрослой вещью будоражило мысли молодого человека. Бывало, он несколько раз за вечер доставал пистолет и прицеливался в воображаемого противника, выискивая его то в одном, то в другом углу комнаты. Первое время он даже спать ложился, положив кольт под подушку, но потом, словно устыдившись своей детскости, вернул его в ящик стола. В тот же год он стал ходить по вечерам подрабатывать на автомойку, у него завелись собственные деньги. А вскоре случился эпизод, полностью развеявший сомнения Отца в том, сможет ли его Сын применить оружие для защиты своих интересов.
Дорога, по которой Сын вечерами отправлялся на работу, проходила позади домов. Это, в общем-то, и не дорога была, а так, протоптанная колея, узкая и в колдобинах. С одной стороны тянулись заборы дворов, с другой – бетонная ограда какого-то ремонтного предприятия. Но именно этой дорогой, кратчайшей из всех возможных, он и ходил по вечерам на автомойку, экономя таким образом немало времени. Единственной неприятностью, омрачавшей этот короткий путь, была огромная, беспородная псина, которую сосед через три дома от них сажал ночью на цепь для охраны своего участка. Длина же цепи если и позволяла безопасно пройти мимо, то только вплотную к бетонной стене, чуть ли не прижимаясь к ней спиной. Туда Сын ещё успевал проскочить до того, как её поставят на пост, но вот уже по дороге обратно она ждала его со всей яростью бешеного зверя. Собака была настроена совершенно недружелюбно и кидалась на редких прохожих, подбегая так близко, что пена, летящая с её клыков, оставалась на их одежде. Вот в такую передрягу он и попадал, каждый раз возвращаясь поздно вечером. Отец, заметивший, что Сын возвращается с работы в слегка взбудораженном состоянии, поначалу не придал этому особого значения, решив, что всему виной слишком раннее вступление во взрослую жизнь.
Но в этот раз Сын, всегда неохотно делившийся с ним своими проблемами, не дожидаясь расспросов, сам рассказал о вечернем препятствии на пути домой. Первой реакцией Отца на такие новости было желание немедленно, не откладывая в долгий ящик, пойти к соседу и обсудить этот вопрос прямо на месте. Но Сын сразу охладил отцовский порыв:
– Я сегодня специально вышел из дома попозже и стал ждать, когда собаку выведут привязывать на ночь. И, дождавшись хозяина, я попросил его укоротить цепь, – он взглянул на Отца: одобряет тот его инициативу или нет?
– Ну-ну, не тяни, что он тебе ответил? – Отец в волнении, ещё полностью не отказавшись от желания идти разбираться, нервно наматывал круги по комнате.
– Ничего, ничего он мне не ответил, – Сын на секунду замолчал, но, увидев на лице Отца непритворную ярость, сразу продолжил: – Ничего, что могло бы меня устроить. Предложил ходить другой дорогой, в обход.
– В обход? Он предложил ходить в обход? – у Отца на секунду даже голос сорвался от возмущения.
Затем, с трудом себя пересилив и собравшись с мыслями, он всё же немного успокоился.
– Ладно, до выходных посмотрим, а если не укоротит цепь, то придётся что-то делать, может, обратиться в полицию…
Но, посмотрев в глаза Сына, стараясь разглядеть в них осуждение или поддержку своих слов, он увидел только стальной холод – выражение, появлявшееся на его лице после принятия сложного решения. Отец понял, что у него уже есть план, как выйти из сложившейся ситуации, а если бы он прочёл мысли Сына, то главной и почти единственной была: «Никакой полиции, эту проблему я решу сам».
Следующий вечер расставил все точки над i. Про вчерашний разговор они даже не вспоминали, как будто сговорившись, но обоим было понятно – сегодня всё закончится. Где-то за час до возвращения Сына с работы Отец, переделав все домашние дела, сел в своё кресло напротив телевизора и, поцеживая пиво из большого бокала, стал ждать. Новости, которые он внимательно смотрел каждый вечер, в этот раз пролетали мимо, неспособные отвлечь от раздумий. Какой же выход нашёл или ещё найдёт его Сын из этого положения? Мысль о том, что нет никакого другого решения, кроме самого простого и верного, он старательно отгонял прочь, словно не веря, что Сын сможет так поступить. Он поднёс бокал с пивом к губам, и стекло лязгнуло о зубы, когда где-то вдалеке раздался сухой, резкий звук, похожий на удар плетью о камень. Он уже знал, что это. Развернув кресло к входной двери, он с волнением смотрел в коридор. Несколько минут спустя в дом вошёл Сын и совершенно невозмутимо стал раздеваться. Особенно было Отцу приятно, что руки у него не дрожали совсем, все его движения были уверенными и спокойными. «Вот это характер, вот это выдержка», – думал Отец, с удовольствием наблюдая за ним. Сын, войдя в комнату и осознав, что Отец весь вечер ждёт его, особо в подробности не вдавался:
– Я шёл,
