отступить именно туда.
Прежде чем отправиться в путь, женщины срезали со своих одежд оловянные украшения, чтобы их звяканье не привлекло внимания синемундирников. Людей мучили голод, жажда и усталость, но все же апачи были живы и на свободе. Никто не жаловался, хотя все понимали: надо скорее отыскать воду, иначе начнется падеж лошадей.
Молодые воины доложили, что заметили неподалеку следопытов синемундирников, хотя сами солдаты, скорее всего, отстали от колонны на много километров. Близлежащий ручей протекал по открытой местности, и отряд апачей не рискнул там оставаться, предпочтя зайти выше в горы и напоить лошадей у его истока.
Тропа, что вела наверх, сделалась такой узкой, что всем пришлось спешиться. Викторио прошелся вдоль колонны, лично убедившись, что каждый маленький ребенок крепко привязан к матери. Затем они с Лозен двинулись впереди процессии, а мужчины вели лошадей в хвосте. Лозен оглянулась и увидела детей и матерей с громоздкими люльками и кувшинами воды. Кое-где в тропе имелись провалы и расселины, которые предстояло перепрыгнуть. Если кто-то сорвется, спасти бедолагу не удастся.
Когда все добрались до вершины, Лозен легла на живот и подползла к краю. Перегнувшись через него, она, цепляясь за трещины и выступы, спустилась к тому месту, где из скалы брал начало ручей. Она всегда слыла сильной, но за год сражений и лишений стала еще крепче. На Скорость ей тоже не приходилось жаловаться: теперь бегом поднимаясь и© склону, ©на запросто могла нагнать оленя и при этом особ© не запыхаться.
Дожидаясь, когда женщины начнут передавать ей кувшины, Лозен устремила взгляд себе под ноги. Внезапно из неприметной щелки между камнями выскользнула крошечная ящерка. Благодаря чешуйчатой коже она практически полностью сливалась со скалой. Прошмыгнув между двух валунов, ящерка скрылась из виду. Колченогий любил повторять, что сейчас апачи стали совсем как ящерицы: снуют и прячутся среди камней. Лозен напомнила ему, что в легенде Ящерице хватило ума, чтобы спасти себе жизнь, убедив Койота, будто на них вот-вот рухнет небо. А еще в самом начале существования мира Ящерица помогла Дитяте Воды одолеть Гигантских Чудищ. Ящерицу не страшили ни ливни, ни засуха, ни холод, ни жара. В схожести с этими юркими созданиями не было ничего плохого.
Стоило Лозен наполнить последний кувшин, как Кайтеннай подал знак о приближении чужаков. Они с Викторио ухватили шаманку за руки и вытянули ее наверх. Затем Лозен улеглась рядом с братом, Чато и Колченогим на живот у самого края обрыва. Далеко внизу, на равнине, они увидели трех апачей, явно высматривающих следы. Разведчики приближались. — Псы синемундирников, — процедил сквозь зубы Кайтеннай, устроившись рядом с остальными.
Когда апачи десять лет назад впервые согласились пойти следопытами к синемундирникам, они также согласились воевать со своими старыми врагами — навахо и пима. Пока остальные прозябали в резервациях, следопыты наслаждались пребыванием на воле. Их свободе прочие индейцы и завидовали: металлические кружочки, которые ежемесячно выдавали своим разведчикам бледнолицые, для апачей значили мало. Поводом для зависти служили и новенькие блестящие винтовки, и патроны без счета. И вот теперь следопыты собирались сдать синемундирникам своих.
— Духи не предупредили меня о приближении врагов. — Лозен стало интересно, знает ли она троицу следопытов лично. Она с печалью подумала о давно разбившейся трубке-дальноглядке, которую когда-то стащила у Волосатой Ноги, — сейчас бы эта трубка ох как пригодилась.
— Наверное, духи сами запутались, — предположил Колченогий. — Как такое может быть, чтобы апачи стали врагами апачам?
— Эти койоты и есть самые злейшие из врагов. — Кайтеннай, полыхнув взглядом, уставился вниз на следопытов.
— Я знаю их. — Викторио не мог скрыть горечь в голосе. — Это чирикауа. Люди нантана Чиуауа.
Пока один из следопытов пил из ручья, двое других стояли на страже, поглядывая по сторонам. Вверх, к счастью, они не смотрели. К тому моменту, когда вся троица утолила жажду, Кайтеннай уже не мог сдержать гнева. Он вскочил и направил на следопытов винчестер.
— Вы предали братьев ради гадких железок бледнолицых! — проорал он что есть мочи. — Сейчас мы тоже наградим вас железками. Нашпигуем вас ими так, что не сможете угнаться за бледнолицыми хозяевами, псы!
Трое следопытов подняли головы, поспешно развернулись и бросились наутек. Кайтеннай взял их на мушку.
— Не стреляй, брат, — тихо попросила Лозен.
Воин смерил ее полыхающим взглядом: да как она смеет указывать ему?
— Пусть бегут, — поддержал сестру Викторио. — Их всего трое, и они не стреляли в нас.
Кайтеннай в поисках поддержки посмотрел на Колченогого — уж он-то точно согласится, что следопытов надо убить.
— Пусть уходят, — буркнул шаман.
— Это просто глупо! — Чато повернулся к Кайтеннаю: — Зачем было кричать? Теперь они знают, что мы здесь, и доложат синемундирникам.
— Если у человека в голове пусто, ему не следует называть другого глупцом, — парировал Кайтеннай.
Чато отшвырнул винтовку и кинулся на обидчика. Викторио, заступив ему дорогу, положил ладонь на грудь воина:
— У нас нет времени на детские свары.
Вождь развернулся и направился к остальным членам отряда. Да, им снова придется спасаться бегством, но Викторио не мог винить Кайтенная за несдержанность.
* * *
Еще один конь без сил рухнул на раскаленную солнцем землю. Солдат, который вел его в поводу, ослабил подпругу, после чего снял седло, уздечку и седельные сумки. Закинув поклажу себе на плечо, он, пошатываясь, двинулся дальше, поднимая клубы пыли.
Острые куски лавы изорвали сапоги, голенища которых доходили солдатам до колен. Бойцы пытались спасти положение, обматывая изношенные подошвы кусками кожи, мешковины и одеял. Сквозь прорехи в обуви проникал песок, который стирал кожу на ногах не хуже наждачной бумаги, оставляя кровавые мозоли.
Разговоры смолкли. Утихло даже банджо рядового Симпсона. Дорога давалась с огромным трудом. Каждый из бойцов поднимал ногу, прикидывал, куда ее поставить, чтобы ему это причинило поменьше страданий, опускал ногу на землю, после чего переносил на нее вес. Затем процесс повторялся.
Единственный плюс, который можно было углядеть в происходящем, заключался в том, что в этот поход в числе погонщиков-гражданских согласился отправиться Цезарь, решивший помочь Рафи. Негр признался, что не оставляет надежд вместе со Смертельным Выстрелом уговорить Викторио сложить оружие. Хотя оба сильно сомневались, что затея увенчается успехом.
Смертельный Выстрел высказался о ней емко и лаконично: — Викторио — умный сукин сын. — Смертельный Выстрел замедлил шаг, чтобы Рафи с Цезарем смогли его нагнать. — Водоем. Вода. Много. — Он кивнул на горный пик в окружении оскалившихся лавовых выступов и валунов.
— Там точно есть вода? — Во фляжке у Рафи плескалась мутная дрянь, отдающая щелочью.
— Ну да. Хорошая вода.
Смертельный Выстрел извлек из сумки
