оборонительной, вызывает у населения подъем патриотических чувств. Не были исключением и советские колхозники, а потому быстро выяснилось, что эта «забота» о крестьянах чрезмерна, и политотделы на селе были ликвидированы уже в мае 1943 г.[130]
Постановлением СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 13 апреля 1942 г. № 508 «О повышении для колхозников обязательного минимума трудодней»[131] для своевременного проведения всех сельскохозяйственных работ в колхозах на период войны устанавливался новый, повышенный минимум трудодней: в зависимости от региона – 100, 120, 150, причем точно определялось число трудодней, которые колхозники должны были выработать в каждом сельскохозяйственном периоде. Для подростков в возрасте от 12 до 16 лет – членов семей колхозников также был установлен обязательный минимум – 50 трудодней в году, но без разбивки на периоды. Трудоспособных колхозников, не выработавших без уважительных причин этот минимум по периодам сельскохозяйственных работ, предавали суду и наказывали исправительными работами в колхозе на срок до шести месяцев с удержанием 25 % трудодней в пользу колхоза. Допускалось исключение таких лиц из колхозов с лишением их приусадебных участков.
Было установлено также обязательное участие колхозников и членов их семей в возрасте 14 лет и старше в уборке урожая независимо от выработанного ими минимума трудодней. Колхозников, виновных в уклонении от уборки урожая, подвергали штрафу путем списания с них определенного числа трудодней в пользу колхозов.
Уже 15 апреля Президиум Верховного Совета СССР издает два указа, устанавливающих уголовные и уголовно-процессуальные нормы: «Об ответственности колхозников за невыработку обязательного минимума трудодней» и «Об ответственности за уклонение от мобилизации на сельскохозяйственные работы или самовольный уход с мобилизационных работ»[132]. Указы предусматривали уголовную ответственность за правонарушения, поименованные в документах, – до шести месяцев принудительных работ.
Материалы о колхозниках, не выработавших минимума трудодней, направлялись председателем колхоза в народный суд в пятидневный срок. В деле указывались причины невыработки. Предварительное следствие не проводилось. Народный судья рассматривал дело без подготовительного заседания в 10-дневный срок. Приговор должен был приводиться в исполнение немедленно. По реализации указов вышло несколько определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР.
Основная масса таких осуждений приходилась на осень, когда осуждали 70–80 % виновных. Это были, как правило, женщины. Всего в Союзе в первом полугодии 1942 г. было осуждено 45 384 человека, во втором полугодии – 159 930 человек[133].
В спешке при огромном количестве дел суды допускали массу нарушений. Колхозников осуждали без выяснения причин невыработки, приговаривали нетрудоспособных, неправильно определяли квалификацию, выносили приговор до окончания сельхозработ, без учета степени вины подсудимого, проводили единоличные рассмотрения, автоматически осуждали на основе списков, представленных председателями колхозов, выносили заочные приговоры[134]. В отдельных колхозах число осужденных по спискам достигало одновременно 30 % всех работников. Часто процессы проходили без защитника, но с участием прокурора. Под новую кампанию даже были заготовлены стандартные бланки с готовыми приговорами[135].
В послевоенный период в судебной практике сельских народных судов первое место продолжали занимать трудовые преступления в колхозах и при сельскохозяйственных мобилизациях. Доля осужденных из числа привлеченных по данным указам постепенно падала – с 76,1 % в 1946 г. до 64,4 % в 1953 г. В 1946–1952 гг. за трудовые преступления в колхозах СССР были осуждены 934 513 человек. Почти все приговаривались к исправительно-трудовым работам или к условному сроку[136].
За все время действия указов за невыработку минимума трудодней были осуждены 1 673 624 колхозника. То есть по своим масштабам данные акты фактически и юридически стали вторым уголовным законом по трудовым преступлениям в СССР после Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г.[137]
Еще одним механизмом трудовой мобилизации населения в годы войны были так называемые трудовые армии. В отличие от трудовых армий времен военного коммунизма[138]термин «трудовая армия» в официальных документах периода Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. не употреблялся. В 1941–1945 гг. такие армии создавались за счет проведения массовой принудительной мобилизации населения Узбекистана, Туркмении, Казахстана, Чувашии, Мордовии, советских немцев и поляков, жителей Западной Украины, Белоруссии и Прибалтики. Они формировались также из лиц, имевших родственников за границей, находившихся в окружении и плену, хранивших германские пропуска на переход линии фронта, уничтоживших военные и партийные документы, имевших связи с дезертирами или пытавшихся дезертировать, спецпоселенцев и репатриированных[139].
Трудовые армии состояли из рабочих батальонов (колонн, отрядов) со строгой централизованной армейской структурой при условии проживания на казарменном положении в огороженных и охраняемых зонах с воинским внутренним распорядком и находились в ведении ГУЛАГа. Это было массовое использование в системе ГУЛАГа больших групп лиц, привлеченных к принудительному труду не индивидуально в порядке уголовного наказания, а в административном порядке, как представителей определенных категорий советских или иностранных граждан[140]. Трудармейцы, несмотря на формальное распространение на них норм гражданского, трудового и другого законодательства, фактически оказались лишенными права свободно выбирать место жительства или занятия и были принуждены к труду.
Первыми «новобранцами» трудовой армии стали советские «граждане немецкой национальности». О депортации народов см. § 2 главы 5.
Трудармейские рабочие колонны и отряды разделялись на два типа. Формирования одного типа создавались и размещались при лагерях и стройках ГУЛАГа НКВД, подчинялись лагерному начальству, охранялись и обеспечивались по нормам, установленным для заключенных. Формирования другого типа образовывались при гражданских наркоматах и ведомствах, подчинялись их руководству, но контролировались местными органами НКВД.
С конца войны трудовая армия стала пополняться вернувшимися в СССР гражданами – теми, кто оказался во время войны в плену или был вывезен германскими властями с целью использования в качестве рабочей силы (так называемые остарбайтеры).
§ 5. Война и гражданское законодательство
Военное время наложило свой отпечаток не только на административное, уголовное и другое законодательство, но и на гражданское законодательство. Об этом свидетельствуют такие нормативные акты, как постановления СНК СССР от 15 сентября 1942 г. № 1536 «О порядке удостоверения доверенностей и завещаний военнослужащих в военное время»[141], от 24 ноября 1942 г. «Об ответственности за невыполнение обязательных поставок сельскохозяйственных продуктов государству колхозными дворами и единоличными хозяйствами»[142]. При этом говорить о «законодательстве» в то время можно с большой натяжкой. Многие вопросы регулировались на уровне инструкций и указаний соответствующих наркоматов (например, инструкцией Народного комиссариата коммунального хозяйства РСФСР и Народного комиссариата юстиции РСФСР от 5 октября 1942 г. № 506/БИ-7 «О порядке восстановления документации на право владения строениями и пользования земельными участками в местностях, где указанная документация утрачена в связи с условиями военной обстановки»[143], указанием Наркомюста СССР от 23 февраля 1943 г. № АД-9 «О порядке выдачи нотариальными конторами свидетельств о признании без вести пропавших военнослужащих умершими»[144]).
