странной игре, где победой являлась смерть, ей выпали чертовски хорошие карты.
– Развела пятьсот грамм на два литра. Надеюсь, хватит, – сказала Сара. – Сильный приступ?
Варя прислушалась к себе. Тварь отступала, но оставляла после себя выжженные земли. Атаки всегда заканчивалась одинаково – полным изнеможением. Варя снова свернулась на полу, чувствуя себя ежиком-мутантом, иголки которого растут не наружу, а внутрь.
– Да так. – Она решила поберечь Сарины нервы. – Немножко пощекотало.
– Не ври. – У сестры дрогнул подбородок. – Я видела твое лицо. Мне чуть самой больно не стало.
– Средний, – призналась Варя. – Это был средний приступ. Случались и посильнее. Просто я отвыкла.
– Почему тварь вернулась?
– Не знаю. Может, из-за стресса.
– А он откуда взялся? – Сара подняла бровь.
Варя с недоумением посмотрела на сестру, а затем прокашлялась. Во рту по-прежнему ощущался приторный вкус.
– У меня вообще-то бывший умер. Юра. Ты что, забыла?
– Помню. – Сара закатила глаза. – Просто это странно. Ну честно, Ва, Юра был… В смысле вы были не так уж близки.
– Ты права, – помолчав, призналась Варя. – Приступ случился не из-за него. Не только из-за него. Я испугалась, когда потеряла тебя в толпе. Накрутила себя. А еще…
Она приподнялась на локте и глубоко вдохнула, по-прежнему сомневаясь, открывать ли Саре правду: Юра – не единственный бывший, чья жизнь внезапно оборвалась.
Варин взгляд зацепился за бело-желтые предметы, аккуратно разложенные на полу. Пока она боролась с тварью, останки никуда не исчезли. Значит, все это ей не привиделось. Можно было подумать, что в квартире проводились археологические раскопки – для полноты картины не хватало лишь лопаты и кисточки. В голове вспыхнуло свежее воспоминание: сестра сидит в окружении костей, сжимает нож в кулаке и раскачивается влево-вправо, будто в трансе.
«Опять кости, – с каким-то неопределенным, щемящим чувством подумала Варя. – Костлявый костюм. Костик».
– Что это? – Она кивнула на останки. – Еще один сюрприз, как клоун-убийца из шкафа?
– Нет. – Сара медленно покачала головой. – Я нашла их в коробке Чжан.
Варя глянула в угол, где лежали вещи мачехи, и нахмурилась. Похоже, сестра не врала. Одна из коробок – тот самый запретный плод, тщательно замотанный скотчем, – развесила по сторонам четыре картонных уха. Рядом валялся ком клейкой ленты.
– Мои слова для тебя ничего не значат? – Варя ощутила прилив гнева. – Я запретила тебе копаться в вещах Чжан. А ты что сделала?
– Ва, ну не сердись! – Сара сложила ладони в молитвенном жесте. – Мне опять приснился этот дурацкий сон, ну ты знаешь, будто я иду в туалет, и все так реалистично, просто жесть. Я проснулась и еле успела добежать. Зря выпила столько чая на ночь. – Сестра тараторила, не давая Варе начать читать нотации. – В общем, потом я зашла в кухню, увидела нож и вспомнила о коробке. Мне ужасно захотелось ее вскрыть и заглянуть внутрь! Я даже оправдание придумала. Ты запретила копаться в вещах Чжан, но не уточнила, что запрет действует постоянно. Ты сказала: «Ни сейчас, ни когда я уеду». Но то «сейчас» прошло, а ты еще не уехала. Понимаешь? Это логическая лазейка.
Варя подняла руку, призывая Сару остановиться:
– У меня голова кругом от твоей болтовни. Я не буду ругаться, просто пообещай, что это не повторится. Никогда.
– Клянусь! – Сара прижала ладонь к сердцу.
– Ну и… – Варя обвела «раскопки» взглядом, – что это значит? Зачем Чжан кости? И чьи они?
– Самой интересно! – В сестре бушевал азарт. – Ладно бы наша китаеза была врачом или ученым, но ведь нет, простая училка музыки.
Варя поморщилась:
– Опять китаеза? Серьезно, Сара, когда ты перестанешь так ее называть?
Сестра невинно улыбнулась.
– Никогда. И вообще, может, я впитала нетолерантность с молоком матери? Помнишь, она вечно смотрела всякое совковое старье? Ну типа «Варвары-красы». А иностранное кино не любила, особенно азиатское. Говорила, что не понимает его, а всякие китайцы-корейцы для нее на одно лицо. Вот у меня – то же самое.
Варя помнила о «совковом старье», но только со слов отца, и не сомневалась: у Сары тоже не было собственных воспоминаний о маме. Много ли может сохранить мозг четырехлетки? Вот Варина память, пожалуй, могла зафиксировать что-то ценное, но не потрудилась. У сестер было лишь то, что дал им отец. Жалкие крупицы, которых не хватало, чтобы утолить голод.
Варя догадывалась, почему ничего не помнит: злую шутку сыграла гибкая детская психика. Все воспоминания о маме отправились в папку «травма», а она – в самый дальний ящик подсознания. Варя читала, что подавленные воспоминания – отнюдь не редкость. В каком-то мудреном нонфике говорилось, что со временем они часто «выстреливают из-за угла»: одни люди начинают бояться микробов, другие занимаются саморазрушением, третьи душат котят в подворотнях. А у Вари проснулась тварь. Хотя порфирия – генетическая болезнь, она могла спать вечно и никак не проявляться, но что-то запустило часовой механизм бомбы.
– В общем, определились: нетолерантность у меня от мамы. А от папочки – острый ум. – Сара сунула телефон Варе под нос. – Вот, смотри, я уже кое-что нарыла.
– Ты сфоткала кости?
– Не просто сфоткала, а загрузила в Гугл и запустила поиск по картинке. По-моему, похоже, да? Судя по всему, вот эта продолговатая косточка – кусок челюсти оленя. Видишь, тут даже немножко зубов осталось.
Варя посмотрела на экран смартфона. Потом на пол, где лежала предполагаемая челюсть. Сходство и правда прослеживалось.
– Значит, это скелет оленя?
– Не целый. Тут девять костей. У него их больше.
– Может, охотничий трофей? – предположила Варя. – Чжан переехала из Техаса, а там вроде любят пострелять.
– Ага, и не только в зверей. – Сара изобразила выстрел. – Хорошая версия, но мне больше нравится такая: наша мачеха – чокнутая баба, которая без всякой причины хранит у себя косточки бедного животного. Брр, надеюсь, она не притащила к нам домой ничего подобного.
Переглянувшись, сестры одновременно передернули плечами. Кости выглядели безобидно и напоминали древесину, выбеленную морем, но все-таки их вид вселял тревогу.
– Ну ты как, Ва, получше? – Сара нежно провела по Вариному лбу, смахивая влажные пряди. – С тобой точно ничего не случилось? Может, Андрей чего-то наговорил?
– Нет, это не из-за него.
– А из-за чего?
– Ну, тут произошло кое-что, – неуверенно пробормотала Варя, – странное.
Лицо сестры приобрело настороженное выражение. Она заправила волосы за уши и кивнула, показывая готовность слушать.
– Помнишь Костика? – сдалась Варя.
– Котова?
– Да. В общем, он тоже умер. И это еще не все…
Варя медленно, чтобы не сбиться и не упустить ни одной детали, рассказала сестре о встрече со скелетом. О музыке из «Тьмы». О нелепой погоне. О том, как решила проверить, не мог ли
