как выглядел «допрос», и как мне не хватало Дэниса. Конечно, моя речь была образцовой. Все тезисы были логичны и последовательны, все они подтверждались фактами. Проблемы Финчли рассматривались через увеличительное стекло проблем экономики Великобритании и вызовов международной политики, все это было приправлено едкой критикой социалистов, упакованной в дозированное количество шуток. Я знала речь наизусть, но не могла отделаться от навязчивой мысли, что все остальные трое кандидатов из шорт-листа были мужчинами, и все они — были с женами. Я же была сама, а место пребывания Дэниса определялось мною на тот момент как «где-то посреди Африки». А потом начались вопросы…
— Не сомневаюсь, что именно в это слабое место члены совета и били, — веско сказал Альфред Робертс дочери.
— Ну, разумеется, — вздернула бровь Мэгги.
— А скажи мне, дорогая, что тебе помогло? Что позволило собраться и справиться со всем этим?
— Ты помнишь, как я выступала в школе на конкурсе стихов и выиграла его? Я вспомнила свое ощущение — не когда я читала сами стихи, а как я, отвечая учительнице, дерзко сказала «Я это заслужила!» Иногда, когда я выступаю, то воображаю, что эхо этих слов наполняет зал и отражается от стенок гулом тысяч колоколов. В такие дни мои речи особенно успешны…
И Альфред Робертс с удовольствием для себя отметил, как Маргарет Тэтчер, ярая тори и член Парламента от округа Финчли, смутилась от своей откровенности.
— А как ты поняла, что стала кандидатом? И что ты почувствовала в тот момент? — спросила дочь Беатрис.
— О, ожидание решения было почти бесконечным! В какой-то момент я почувствовала… Равнодушие ко всему происходящему, что ли… Пусть уже кто-нибудь выйдет, назовет имя, мужское, разумеется, и я поеду домой, к детям. Даже решила: вот если ничего не прояснится до определенного часа — я развернусь и уйду. А ровно за 5 минут до назначенного времени открылись двери, появился один из членов комитета и сразу заговорил — со мной. В эту секунду я поняла: вот он, миг моего торжества. Надо было видеть эти маски напускного равнодушия у моих оппонентов! Точно как у тех моих одноклассниц, с которыми я когда-то стихи читала…
— А точные результаты — ты их помнишь? — барабаня пальцами по столу, спросил Альфред.
— Первый раунд принес мне 35 голосов против 34 у моего ближайшего соперника. Во втором раунде, когда голосовали только за нас двоих, я получила 46 голосов, а он — 43. Как видите, разрыв был невелик, но сами знаете: здесь вторых мест быть не могло. Я получила первое, но не все были этому рады, — сказала Маргарет.
— Это были просто шушуканье за спиной или тебе действительно пытались помешать? — поинтересовался отец.
— У меня не было времени и сил на расследование. Знаю, что недовольные моей кандидатурой объединились вокруг одной пожилой леди и пытались интриговать, чтобы устроить переголосование. Это выглядело довольно откровенно — необходимо было дать им понять, что эти попытки лишены смысла. Конечно, я этого сделать не могла, но тут мне и помог председатель округа Берти Блатч. Я выступила с еще одной речью, и он меня очень тепло и несколько демонстративно поздравил. Полагаю, он хотел дать сигнал недоброжелателям, что вопрос с кандидатом от Финчли решен, и решен окончательно. А дальше произошло одно из двух: или журналисты нашли недовольных, чтобы написать «интригующую» статью, или недовольные нашли журналистов, которые согласились ее состряпать. Вот, собственно, суть того заголовка, который рассмешил Дэниса еще в Африке и возмутил тебя, папа.
«Прямота! Именно эта обезоруживающая прямота, которая, по сути, есть оборотная сторона ее тонкой дипломатии и чутья — вот за что я люблю ее», — вдруг подумал Дэнис.
Маргарет продолжала свой рассказ о последующих месяцах, предшествующих самим выборам, но Дэнис почти не слушал ее. Он и так все знал: и о письме Маргарет Тэду Хиту, и о том, как она долгие месяцы подряд трижды в неделю обходила дома жителей округа, и о том, как она восстала против препятствий, чинимых некоторыми консерваторами представителям национальных меньшинств и, получив пару десятков врагов внутри партии, завоевала сердца тысяч избирателей… Поддерживая жену, он знал об этом и еще о сотне эпизодов победной избирательной кампании, как знают событиях на фронте оставшиеся в тылу. Дэнис перебирал эти воспоминания, смотря на игру огня в камине. Только когда речь зашла о главном событии — самом дне голосования на выборах в парламент — он включился в разговор.
— Да, мы вместе проголосовали на нашем домашнем участке и сразу поехали в Финчли. Мэгги настояла на том, чтобы по нескольку раз посетить каждый участок — мы это сделали. Потом поехали к Блатчам на ужин, но, как вы понимаете, все были как на иголках. Вернулись в штаб, где нам дали комнату — в ней даже телевизор был! Мы его, конечно, немедленно включили. Вообще, мне кажется, эти выборы в Англии запомнят надолго: впервые новое чудо техники играло такую важную роль в кампании, затмив и личные встречи, и радио, и газеты… Впрочем, я отвлекся, да, Мэгги!
И она «поймала мяч», заговорив вновь:
— В первом часу ночи нам сказали, что вот-вот будут результаты. Попросили выйти на трибуну. Возможно, другой кандидат от столь надежного для консерваторов округа как Финчли, был бы совершенно самоуверен или самодоволен. Но у меня после пары случаев было немного суеверное убеждение, что такое ощущение приводит к чему угодно, только не к победе. Поэтому я поднялась на трибуну и с застывшей улыбкой стала рядом с Дэнисом. Не хотела, чтобы кто-то понял, как неуверенно я себя чувствовала в этот момент. Уполномоченный по выборам стал зачитывать все цифры: «Дикинс, Эрик Петро — 13 037 голосов (аплодисменты лейбористов). Спенс, Генри Айвен — 12 701 (аплодисменты либералов)… Тэтчер, Маргарет Хильда — 29 697». Я так устала, что в тот момент почти не понимала сути этих цифр. И только когда после самого знакомого мне имени — моего собственного — аплодисменты значительно усилились, я поняла, что я выиграла. Почти сразу цифры написали — и тут я осознала, что отрыв был огромным. Значит, результаты не могут быть оспорены, а я в безопасности… и член парламента.
— Потом еще Мэгги произнесла краткую речь, — подхватил Дэнис. — Она поблагодарила избирателей, партию и помощников — формальные, в общем-то, вещи, но в исполнении Маргарет они не были банальностью. Приняли поздравления — это еще отняло часа два. Домой мы приехали уже под утро и радостно сообщили Марку и Кэрол, что они могут готовиться к чаепитию на террасе Палаты
