дальний угол зала. Когда кто-то к нему подошел, он тут же поставил рюмку на окно. И заспешил куда-то. В общем, он всегда сторонился людей. Если ему начинали задавать вопросы, он находил причину для того, чтобы прервать беседу. Вопросов он вообще не любил. И подчеркнуто отдельно жил.
Поначалу, когда он приехал, места не было даже в геологическом бараке, и его поселили в красный уголок. И там он был самым счастливым человеком, потому что не надо было никого пускать к себе. Он просто закрывался на ключ и из-за двери всем отвечал:
– Пишу статью. Занимаюсь отчетом.
Потом, когда Гулину пришлось жить вдвоем в одной комнате с Куваевым, они прикрепили с помощью скрепок фотографии над кроватями: на одной – Гулин, на другой – кудрявый рыжий Олег, чтобы никто не перепутал кровати. Гости Гулина должны были садиться на кровать Гулина. А друзья Куваева, соответственно, на другую. Так они делили территорию.
Столько добра они сделали мне. Они определенным образом сформировали меня как человека. Такая, какая я есть, я стала благодаря тому, что жила рядом с двумя парнями, которые ничего не боялись. Которые любили работу. Которые, как казалось на первый взгляд, не совершали никаких подвигов. Но само их существование было и подвигом, и авантюрой, и романтикой. И ни на что не похожее житье-бытье.
Сергей Гулин не очень любил Певек, в том числе еще из-за того, что не довел до конца то, что было его удачей, его звездой. Он приехал в Певек через два года после окончания ленинградского Горного института уже маститым геологом. Ему было тогда двадцать четыре года. Он уже открыл знаменитое Томторское месторождение редкоземельных металлов, которые используются обычно при строительстве трубопроводов. На Земле их очень мало. Большая партия геологическая работала за год до Сереги и не заметила, а он открыл Томторское месторождение! Это большое по площади месторождение в Якутии. Богатейшее.
Все шло хорошо, Гулин успел провести лабораторные работы. Есть даже в каком-то геологическом журнале снимок, где он сидит за микроскопом, обрабатывает материалы вот этого Томторского месторождения. Но вдруг неожиданно он получил телеграмму из Ленинграда: там случилось большое несчастье, ему срочно пришлось покинуть Томтор. Причем он не доделал капельку буквально из того, что нужно было доделать, – какую-то пару таблиц. Сергей оставил вместо себя человека и умчался. А потом, когда дома все было улажено, он попросил, чтобы его вернули туда же, в Томтор. Но не тут-то было, его не пустили. Вот так он оказался в Певеке. В РайГРУ, где работал и Олег Куваев.
Министр землепользования позже рассказывал мне, что Гулин обладал невероятной наблюдательностью и умением складывать все факты – географические, геологические, делать анализ математический, физический. Иногда по одному камушку ему удавалось составить целую схему будущего месторождения. Вот таким он был геологом.
Гулин был всегда подчеркнуто красиво одет. Однажды мы с ним оказались вместе в клубе, на танцах. Туда нас притащила Стэлла Скляренко. Ей Сережка очень нравился. И она рассчитывала, что он первую ее пригласит, но он пригласил меня. Я рассмеялась, говорю:
– Ну что же вы, пришли со Стэллой, а зовете танцевать меня? И потом, что вы делаете на танцах, вы же Байроном вроде прикидываетесь?
– Ну, бывают же исключения.
Я продолжаю:
– Вы разодеты, как на бал, и вдруг опустились чуть ли не до народных танцев. А костюмчик-то, – говорю, – вы как, в Париже шили или где?
– На Петроградской стороне. У одного и того же портного, мама заказывает.
Потом как-то мы еще где-то встретились, я говорю:
– Ну как? Новый костюмчик еще не пришел от мамы?
Он разоткровенничался:
– Еще нет. Не время. Мама раз в два года всегда заказывает мне костюм. Она говорит: «У нас с тобой в семье много несчастий. Но мы не должны показывать, что нам плохо. Мы должны быть подчеркнуто всегда красиво одеты. И держаться так, как будто у нас все хорошо». Она так и приучила меня. И я иначе не мыслю своей жизни.
– Но вы такой наглаженный всегда, вам кто-то помогает?
– Я сам все умею. Я и стираю, и наглаживаю. И дырки могу зачинить.
Мы с ним шли по коробам, был уже вечер. И вдруг к нему подходит какой-то мужчина и говорит:
– Сергей Александрович, завтра зайдите в первый отдел.
– Хорошо.
Мы пошли дальше. Гулин прервал молчание:
– Видите, это первый отдел, они от меня никогда не отстают. То одно, то другое. То надо объяснения, то еще что-нибудь. А все из-за того, что отец мой был врагом народа. Значит, и я – враг народа. Поэтому к секретным документам меня не допускают. Вот вся моя жизнь. Поэтому мама меня и обучила такой обороне. Выглядеть всегда хорошо, и работать хорошо, что я и делаю.
Нет дорог
На Чукотке меня заставляли делать репортажи о ремонте горной техники, о бригадах коммунистического труда, о всяких райкомовских заморочках. Всем приходится выполнять какой-то труд, который не по вкусу. Ну что делать? Надо – значит, надо. Рубин считал, что газета не может без этого выходить. Я делала это для Рубина. Так было надо, чтоб газета эта существовала, чтоб ее не закрыли.
Я мало времени проводила в Певеке, все больше была в командировках. Мне говорили:
– Ну что ты носишься по этим командировкам? Зима же. Там сейчас не так много работы.
– Во-первых, интересно. А во-вторых, ну что сидеть на одном месте? Материалы-то нужны разнообразные.
Вначале я вообще боялась, что меня могут отозвать, если я не буду освещать партийную жизнь, горную промышленность и так далее. Поэтому из страха писала много. А потом это уже вошло в привычку. Да и интересно было каждый раз ездить на новое место.
Когда меня вызывали в Магадан к первому секретарю или к Чугуеву, который возглавлял Совнархоз, я без всякого блокнота любые цифры приисков наших – Комсомольского, Валькумея, Красноармейского и других предприятий – не заглядывая в блокнот, говорила. Такая память была. И когда кто-то из них пытался спорить со мной, что не так, я говорила упрямо:
– Звоните.
Они связывались с предприятием, и выяснялось, что в отчетах посылали неверные цифры. Иногда что-то прятали – исправляли. А я говорила верные цифры, сколько дал каждый промприбор.
Я работаю, мотаюсь по всем приискам, мне надо всюду побывать, познакомиться, скоро сезон промывки начнется. Лезу в рудник Валькумей, там олово рудное добывается, тоже очень интересно. Все довольно близко от Певека, но все равно каждый раз машину просить надо. На грузовиках
