воскресения, а второй… А второй ничего не сказал, просто как-то зашел, подал руку, да отправился по своим охотничьим делам. Тронулся Архип с первыми петухами, едва дорогу можнос тало разобрать. Гнать лошадь он не собирался, не было в том нужды, а добраться до дому хотел к обеду. Делать было особо нечего, и он все размышлял над произошедшим. Над верлиокой, которому тут делать было совершенно нечего, о скотине эта так далеко на востоке, у самого Пояса, отродясь не слышали. Они ближе к морю встречались, на Псковщине, а то и южнее. Что могло его сюда привести? Да и взгляд тот… Кто ж в тайге такой сильный да любопытный завелся, что сквозь морок смотреть может? И, главное, каковы его намерения? Ээх, слишком много вопросов терзали разум Архипа, мешая ему наслаждаться, возможно, последними теплыми осенними днями, перед грядущей мокроступицей.
За тяжелыми мыслями Архип и не заметил, как добрался до Крапивина. Село встретило колдуна привычным шумом: ревом, воем и гоготанием скотины, людскими голосами, да задорным детским смехом. Еще до околицы за его лошадью увязалась стайка шпаны обоих полов, довольно нагло выпрашивавшая у "дядьки колдуна" превратить кого-нибудь в лягуху. Причем жертву для этого предлагали на перебой, устроив основательный галдеж. От шантрапы, впрочем, удалось откупиться калачом из гостинцев. Архип их не жалел, все равно до сладкого был не шибко охотч, да и не съесть одному такие запасы.
По пути он заехал к кузнецу, заказал у него хладнокованных гвоздей взамен использованных. Тот поумрямился конечно, не любил он таким путем ковать, уж очень муторно было, но хорошая оплата и старый-добрый магарыч помогли переубедить. Дело, впрочем, было небыстрое, а потому сговорились на следующий месяц.
Заехал Архип и к старосте, поведал как и что было, ничего не утаил. Таков был его уговор еще с прежним, отцом нынешнего. Тот тоже крепко над произошедшим задумался и даже предложил в город весточку кинуть, чтоб кого из Коллегии послали, разобраться подсобили. Архип такое решение одобрил и помог письмо то написать. Староста был человеком образованным, читал бегло, с арихметикой дружил, да и сам писал так что любой приказчик обзавидуется, но все-таки перед размашистым почти каллиграфическим почерком колдуна испытывал детский восторг, и при любом поводе подряжал того на это дело. Полюбоваться чтобы.
Там же и пообедали, а под шумок Архип сгрудил Ангелине Сидоровне, крепко сбитой смешливой старостиной женушке, добрую половину привезенного из Ночной. Все равно лошадь оставлял, а на своем горду не особо потаскаешь. Остальное, по большей части сладкое, он планировал раздать Дарьиным сыновьям. Он к парням в отцы, конечно, не набивался, но при случае подкупом не брезговал. Мало ли как жизнь извернется, глядишь и пригодится.
Собственно, к Дарье, а точнее в ее лавку, он и отправился следом. Тем более, что находилась она аккурат по пути от деревенского центра с церковью да старостиным домом, и его околицей. Саму купчиху не застал, в лавке всем распоряжался Мишка, молодой, только женихаться задумал, но ухватистый, весь в отца с матерью пошел, парень. Мишка Архипа не то, чтобы любил, вроде даже ревновал к матери слегка, хотя отлично помнил кому был обязан жизнью, а потому всегда был безукоризненно учтив и предупредителен. Да и цену на товар слегка скинуть никогда не гнушался. С благодарностью приняв гостинцы и торжественно пообещав угостить брата, он рассказал, что матушка сразу после обеда отправилась в новый амбар, где приказчики никак не могли обмерить недавно завезенные из Чернореченска ткани. Делов там на пару часов, а оттуда она уже обещала заглянуть к Архипу. Видать, прознала уже от кого-то, что полюбовник в село вернулся. Оно и не удивительно, село хоть и большое, но народ вечно шлындает да трепется почем зря. Быстрей любой царской почты новости разносит.
По прикиндке обоих эти "пара часов" как раз вот-вот должны были закончиться, а потому колдун поспешил до дому. Негоже заставлять зазнобу ждать дольше необходимого. Так и оказалось. Еще у коновязи, специально сделанной у начала тропы к его избе, он увидел Варьку, Дарьину кобылу, легко опознаваемую по дамскому седлу. Кроме Дарьи из баб верхом на лошади во всей общине никто и не ездил. Во-первых сбруя стоила немалых денег, а уж обучение так и вообще в копеечку вылетало, а во-вторых у женщин и времени-то особо на все эти модные штуки не было. Не по-мужски ж, ноги враскоряку, им ездить? Несолидно как-то, засмеют. Кто хотел, те телеги использовали, там-то невелика премудрость была. А вот купчихе по роду деятельности нужно было быть везде и всюду, иначе можно выгоду упустить, потому и пришлось раскошелиться сперва на седло, а потом и на учителя. Архип помнил, как Матвей, муж ее, молодой жене аж из города на месяц учителя специального привозил. Мужик умный был, не просто грелку в постель готовил, а опору и подмогу в любом деле. В том числе и купеческом. И оправдались его вложения стократ, как Матвея шестого года тати на тракте зарезали, так жена по малолетству наследника ничего не порастратила, а, наоборот, еще и расширила дело.
Дарью Архип увидел испуганно мнущейся около завалинки. И это сразу колдуну не понравилось. Купчиха никогда излищней робкостью не отличалась, и, хотя и без необходимости не лезла в рабочую часть хором, где хранились всякие алхимические да колдовские принадлежности, то в остальной части чувствовала себя полноценной хозяйкой. А когда, увидев своего мужчину, она бегом бросилась к нему по тропе, сердце его вообще пропустило удар.
— Что случилось, ладушка моя? — нахмурился Архип обнимая дрожащую подругу. Он знал, что купчиха как-то встречалась на дороге с медведем, а потому недоумевал что же так могло напугать женщину.
— Архипушка, там страсть какая-то в светлице завелась, — она зарылась колдуну в грудь. — Черная, словно грех. Дышит, глазами без счета смотрит.
— Страсть? — с недоумением Архип слегка отстранил зазнобу и посмотрел ей в глаза. Нет, не шутила она. — Подожди-ка здесь.
Порывшись в сумке, Архип вынул оттуда серебрянный крест, уже не раз сослуживший ему добрую службу, и медленно вступил в избу. В сенях было, на первый взгляд спокойно, даже непонятно, что могло так напугать Дарью, женщину, в принципе, не из мнительных. А потом он услышал. Хриплое, мерное дыхание, доносящееся из-за запертой двери в светлицу. Архип приставил ржавый топор, мешавший открыть дверь, к косяку и вошел в жилую часть избы. И тут же в безмовлном ужасе уставился на творящееся там. Стол и большая часть пола в комнате были покрыты
