на локте и укоризненно посмотрел на Советника.
– Господин Советник, – довольно злобно сказал мальчик с ангельским личиком, – вы позволите так себя вести господину Сказочнику?
Я даже открыл рот, чтобы что-то ответить Оливеру, хотел сказать что-нибудь обидное для этого мальчишки, ещё и руку поднял, но ничего не придумал, чуть не задохнулся от возмущения. Отпустило меня тогда, когда я услышал ответ Советника.
– Он пока ещё ничего не знает, Оливер.
После такого я захотел что-нибудь обидное сказать Советнику, но, как вы понимаете, если для Оливера я ничего не придумал, то для Советника я уж тем более ничего придумать не мог. Тем временем мой обидчик вернулся к чёрным розам, которые находились совсем близко от меня. Он остановился в двух шагах от цветов, как останавливался здесь некоторое время назад, убедился, что я наблюдаю за ним, и сделал ещё один шаг к цветам.
С ужасом, который вытащил бы из меня вопль, если бы я не задыхался в тот момент от двойного негодования, я увидел, как стебли с шипами и узорными листьями отшатнулись назад, словно налетел сильнейший ветер и стал их гнуть. Советник резко протянул свою руку, бутонов не коснулся, замер в нескольких сантиметрах от цветка, но этого оказалось достаточно. Листья, стебель, шипы и лепестки цветка в миг покрылись тоненькой ледяной коркой. Мне даже почудилось, что я услышал резкий, задыхающийся крик роз. Крик не человеческий, не предназначенный для человеческого уха, но наполненный болью и отчаянием, которые я мог воспринимать.
– Думаю, довольно, господин Советник! – услышал я голос Гуамоко. Не знаю, как и когда, но птица появилась на спинке того плетёного кресла, которое располагалось за спиной Советника. Сдаётся мне, если бы Оливер не валял дурака, а тоже бы смотрел за Советником, то появление Гуамоко не осталось бы незамеченным.
Должен заметить, что реакция на ворону была мгновенной: Советник сделал резкий шаг назад, что почти сразу же благотворно сказалось на чёрных розах, а Оливер подскочил на диване, сел прямо и удивлённо выпалил:
– Говорящая ворона!
– Прошу прощения! – сказал Советник, заложил одну руку за спину и чуть нагнулся в почтительном поклоне. Гуамоко повернул голову к мальчику, который спрыгнул с дивана на обе ноги и даже потянул к нему правую руку с маленькими детскими пальчиками.
– Не сметь! – резко выдал Советник, не разгибаясь из своего почтительного поклона. Оливер замер, а через секунду опустил руки и остался стоять словно оловянный солдатик. Гуамоко повернул голову на Советника.
– Согласен, он у нас ещё туповат, – сказал Гуамоко. Я понял, что это он про меня, но это был такой день, что глупо было возражать.
– Но времена тёмные, – продолжила птица. Если бы смогла, то вздохнула бы. – Приходится брать по объявлению.
– Вот! – вскрикнул Оливер, подпрыгивая на носочках и показывая на Гуамоко. – А птице вы, господин Советник, замечания не делаете!
– Он злится, – холодно ответил Советник и принял свою обычную позу.
– Мал ещё, – сказал Гуамоко и замолчал.
– Да. Но Александра Ивановича нет, вы, уважаемый Гуамоколотинг, прячетесь, советоваться не с кем, пришлось действовать вот так.
Советник потрясающе легко выговорил полное имя птицы, мне стало даже завидно. Я знал, что Гуамоко особенно нравится, когда его называют полным именем, и сейчас понял, что Советнику почему-то очень важно благорасположение вороны. Тем временем Гуамоко спрыгнул со спинки кресла на стеклянный низенький столик и поцокал в моём направлении.
– Неприятности, – сказал он.
– До такой степени, что Музей оставили на него? – Советник взглядом показал на меня.
– Он не так плох, – неожиданно для меня сказал Гуамоко.
– Да, можно было хуже, – согласился Советник и тут я не понял, радоваться или огорчаться такой фразе.
– Обратите внимание на костюм, господин Советник! – Гуамоко остановился на краю столика, не смущаясь, что стоит хвостом (чуть не сказал спиной!) к собеседнику.
– Вижу, что Коровьев поработал. Но носит он его так, что даже Оливер справился бы лучше!
По глазам Оливера я понял, что мальчик очень хотел ответить чем-нибудь обидным, но то ли воспитание, то ли недостаточность фантазии его сдерживали.
– Он его сам добыл, – продолжил Гуамоко, не поворачиваясь к Советнику. Благодаря этому я мог видеть бусинки птицы, но глаза птицы не столь красноречивы, как глаза человека, поэтому я никак не мог понять даже эмоциональный фон этого странного разговора. – И не сошёл с ума. А то, что полную чушь нёс о Мутном Зеркале и Безымянных Монетах, так это моя недоработка.
Мне показалось, что мир дрогнул и качнулся поочерёдно во все стороны. Гумоколотинг стоял напротив меня и говорил, что мои недоработки – это его вина! Мне такое даже не снилось!
– Да, это можно считать успехом, – согласился Советник.
– А вот с мальчиком ты рано пришёл.
– Сейчас я это уже понимаю.
– Но вы заходите, господин Советник, – Гуамоко развернулся. Стал теперь ко мне хвостом, а к Советнику и Оливеру клювом (чуть не написал «лицом»!). – В Музее вам всегда рады. Только аккуратнее относитесь к розам.
Глава 4
История четвёртая. Совсем один
1
Он странно расселся на диване. Так, как будто бы справа и слева от него сидели его друзья, а он хотел их обнять, поэтому так растянул руки во всю длину.
Он закинул голову, чтобы смотреть только на звёзды. Длинные его волосы по-девичьи рассыпались во все стороны. Вздох вырвался из его груди и протяжно полетел к небесам.
Я предложил чай, лимон и мёд.
– А вина у вас нет?
Я растерялся.
2
Этот странный господин явился утром. Очень тактично постучал костяшками пальцев. Да, слышно было на весь Музей, но я понимал, что это Музей так захотел. К каким-то качествам этого господина громкость и чёткость его стука никак не относилась.
Я благодарен, что этот странный господин в белом любезно согласился подождать, пока я оденусь в надлежащий вид. Так мы оказались друг против друга. Он – в полностью белом костюме, со шляпой в руках. С блестящими золотыми запонками. Я – в чёрном костюме, к которому ещё не привык.
Мы прошли в Выставочный Зал, где я показал ему Мутное Зеркало.
– Сделано сто восемьдесят лет назад, – сказал я. – По легенде, огромный тролль собрал в него всё зло и заточил в это мутное стекло. Теперь, благодаря работе нашего Музея, вы можете совершенно безопасно стоять в шаге от абсолютного зла и чувствовать себя в полной безопасности!
Посетитель в белом костюме явно удивился моему рассказу, задумчиво потёр подбородок и спросил:
– Кто его сделал?
– Тролль, – уточнил я. – Мифическое
