передо мной странно большим бумажным пакетом.
– М-м? – бурчу я, уже взяв и залезая в него.
– Наш любимый капучино, – заявляет она, – и эклеры со сливками.
– Кэти! – улыбаюсь я, целуя подругу.
Это был наш любимый комплект, который мы неизменно заказывали в кафе. Конечно, стоил он несколько дороже лишь двух пончиков, потому брала Кэти их, но сегодня, видимо был особенный день. Впрочем, подруга не заставила себя долго ждать.
– Что отмечаем?
– Фух… – вздыхает она, – сложно сказать: отмечаем или скорбим.
Мой эклер так и застывает на полпути ко рту:
– Кто-то умер?
– Да нет.
Я тут же облегченно надкусываю. Лишь чья-то скоропостижная смерть заставит меня отказаться от этого лакомства. Все остальное подождет или отлично зайдет под этот комплект.
– Выкладывай тогда, – требую я.
Кэти запивает кофе и говорит:
– Тейлор Свифт будет выступать здесь десятого мая.
Я так и замираю, прекратив пережевывать массу во рту. Нет, пожалуй, две вещи заставят меня повременить с лакомством – это чья-то скоропостижная смерть и выступление Тейлор Свифт в Чикаго.
Это наша с Кэти любимая певица. Я знаю почти все ее песни наизусть с тринадцати лет.
Однако помню, что Кэти заявила о некоем «трауре», потому тут же спрашиваю:
– Цена?
– Заоблачная, – хмурится подруга. – Бред сказал, что сможет позволить себе даже один билет не раньше, чем закончит вуз. А он туда еще даже не поступил! – возмущенно взмахивает она руками.
Да уж, а у Бреда семья побогаче. У Тэда можно даже не спрашивать, если Бред отказал. Вот и вся радость. Да уж, и правда, – скорбь и радость напополам. Вроде приезжает, будет совсем рядом, в этом городе, – но черта с два я туда попаду.
Я уже подумываю, может, взять какой-нибудь кредит ради билетов, как Кэти выдает финальное:
– Да и ладно, все равно все билеты раскупили сразу же. Можно подумать, у нас тут чертова фан-база Тейлор Свифт, – негодующе закатывает она глаза. Конечно, что бы ни говорили в сетях, а чем меньше поклонников у твоего кумира в городе, тем гораздо радостнее. Гораздо больше шансов протиснуться, получить автограф… или хотя бы заиметь возможность на билеты.
Ладно, все равно денег не было. И вряд ли бы мне дали что-то, кроме микрозайма, который бы я выплачивала в тройном размере потом до конца своей жизни.
Что ж, Тейлор Свифт, увы и ах.
Точнее, нет, ей-то насрать. Так что, что ж, Анжела Питерсон, увы и ах. Да, так будет вернее.
Заканчиваем есть мы в полных сожаления разговорах о Тейлор Свифт и о том, как бы мы отожгли на ее концерте и сколько бы историй запилили в инсту. В конце Кэти добавляет, что это было бы отличное завершение учебного года (конечно, 10 мая не завершение, но уже очень близко), на что я советую не сыпать нам соль на рану.
– Ладно, думаю, слышно ее будет все равно.
– Ага, – киваю я, – но послушать я ее и в наушниках могу.
Хотелось бы увидеть. Почувствовать это безумное концертное настроение, когда ты и кумир дергаетесь в общей анархии, кайфуете, сейчас, одновременно, друг напротив друга, а не где-то там и как-то там…
Даже не знаю, улучшается у меня настроение или, наоборот, портится. И правда что – сомнительная новость. Когда мы допиваем кофе, Кэти встает. Сразу же тушит уже третью сигарету куратор, следом за ним тотчас рассеиваются и остальные халявщики-перекурщики. Все хватаются за метлы, а куратор, устало зевнув, принимается вновь за нами следить.
Досуг окончен, приступаем к рутине.
До конца дня я думаю о Тейлор Свифт и в итоге прочно решаю, что чудеса должны случаться. Я решаю все-таки попробовать уговорить Тэда что-то решить с билетами. Да, они проданы, но всегда можно найти перекупщиков. Да, у них еще дороже, но если постараться, разве нельзя найти денег? Упросить родителей, в конце концов? Хотя бы на один-единственный билет.
Я бы тотчас согласилась выйти за него замуж, серьезно.
Потому когда он приходит проводить меня, я уже горю от нетерпения. Он это замечает и почему-то мрачнеет.
– Ты говорила с Кэти? – спрашивает, хотя это очевидно. Он ведь знает, что она приходит теперь каждый день, как и он.
– Да, – улыбаюсь я.
– И вы говорили про концерт?
Я тут же закусываю губу, чувствуя не тот поворот:
– Да…
– Бред мне тоже говорил об их разговоре с Кэти, – вздыхает он, – послушай, детка…
И всю оставшуюся дорогу Тэд первую половину в красках расписывает, что он не сможет купить мне билеты, а вторую половину в деталях объясняет, почему именно он не сможет этого сделать и когда он обязательно это сделает.
Приходим мы в итоге чуть ли не к тому, что на Тейлор Свифт я схожу где-то между 33–36 годами, когда дети достаточно подрастут, чтобы их оставлять одних, а он достаточно поднимется в карьере, чтобы получать столько, что сможет позволить себе билеты.
Меня такой расклад не радует, и, кажется, к финалу Тэд и сам понимает, к какой ахинее подошел, потому быстро меняет тему, но мы уже подошли к дому. Тему не изменить, а мое настроение портится еще сильнее.
Да уж, Бред обещал Кэти билеты хотя бы после вуза. Мне же ждать прекрасных «средних лет». Просто зашибенная надежда в мои семнадцать.
4
Какое начало недели – такой меня ожидает и конец. Каждый день ветер, потому весь песок и вся дрянь, которую мы должны сметать, нам просто несет в лицо. Я мою волосы каждый день, и все равно они грязнятся, на коже уже начали появляться прыщи, и в общем настроение дрянь.
Везде уже расклеены плакаты о приезде Свифт, словно в насмехательство мне и всем, кто не успел купить билеты. Если они распроданы, на кой черт продолжать развешивать плакаты и постеры?
От стресса я даже начинаю больше есть, но когда замечаю, что джинсы, что раньше болтались в талии, начинают жать, тотчас прекращаю это гнусное дело. Заедать проблемы – самое фиговое, что могло придумать человечество для женщин, чей размер одежды напрямую влияет на самооценку.
По крайней мере, у меня с моим вечно круглым лицом это так.
Лицо я не могу изменить, но пусть хотя бы фигура будет что надо.
К пятнице, когда остается последних два дня моей каторги, ветер наконец-то прекращается (по крайней мере, эта адская буря) и закончить я могу без психов. Подметаю, радуюсь тому, что песок не щелкает на языке, и зачеркиваю по приходе домой дни в календаре.
Ближе к вечеру замечаю, что
