вам!
Направляемся к лифту, спускаемся вниз. Но не успеваем из него выйти, как на нас накидываются люди в черных масках.
Меня опрокидывают и утыкают носом в пол.
Глава 17. Марина
– Ты как? – спрашивает Кирилл, ставя передо мной кружку горячего чая.
– Н–нормально, – говорю через силу. Зуб на зуб не попадает, согреться никак не могу.
Меня всю трясет и у меня никак не получается справиться с этой трясучкой. Взять себя в руки не могу, хоть и стараюсь.
От моих попыток толку нет.
– Вижу, – ухмыляется беззлобно. Достает овсяное печенье и молочный шоколад с фундуком. – Ешь давай, – кивает на сладости.
– Не могу, – произношу чуть ли не по слогам.
Кусок в горло не лезет.
Отходняк от нервного перенапряжения, он такой.
Кирилл останавливается. Смотрит на меня исподлобья. Хмурится.
Затем что–то бурча себе под нос уходит из кухни, а еще через минуту мне на плечи ложится мягкий плюшевый плед.
– Выпей чай, – строгим голосом обращается ко мне Игнатов. – Он с мятой. Тебе должно стать легче, – пододвигает кружку ближе ко мне.
Понимаю, что он все равно не отстанет. Это ж Игнатов! Главный упрямец из всех возможных упрямцев.
Мне кажется, он даже хлеще, чем мой старший брат.
Послушно беру кружку, делаю небольшой глоток и понимаю, что дико хочу пить. Пью и пью, никак не могу остановиться.
Чем больше в организм попадает сладкого горячего чая, тем мне становится лучше. Холод понемногу отпускает, и я снова могу хотя бы нормально дышать.
– Спасибо, – от чистого сердца благодарю мужчину. – Очень вкусно.
– То–то же, – улыбается. – Давай кружку сюда, – протягивает руку. – Еще налью.
Пока Кирилл делает новую порцию ароматного чая с лимоном и медом, я всячески стараюсь забыть сегодняшний день.
Моя ужасная импровизация в квартире Светланы, задержание, арест Бориса… Слишком много всего навалилось за последние пару часов.
Я уже молчу про Ульяну с ее странной болезнью! Маленькую Евочку и отсутствие места, где временно смогу пожить.
К Сашке не хочу идти. С какой–то стороны принципиально, ведь у него своя, нормальная семейная жизнь.
Я знаю, как сильно его любят Василиса и дети и как редко видят. Это одна из основополагающих причин, по которым не хочу к ним проситься, ведь, когда папа дома, для семьи настоящий праздник. Я не тот человек, который должен его нарушать.
Мне достаточно того, что ребята регулярно помогают. Они делают для меня и так гораздо больше, чем родители. Хоть Саша и вовсе не обязан мне помогать.
– Согрелась? – спрашивает, присаживаясь напротив.
– Почти, – говорю честно. – Спасибо тебе, – благодарю от души.
Я не представляю, где сейчас была и что делала, если бы не он.
– Уже поздно, – смотрит на часы и хмурится. – У тебя общага до скольки?
– До одиннадцати, – произношу робко. Настроение резко падает вниз.
После всего, через что мне пришлось сегодня пройти, я хочу лишь одного. Выспаться.
Побыть в спокойной, комфортной обстановке, без постоянного дерганья и нервозности. Просто побыть в тишине.
Мне нужно хоть немного восстановить свои душевные силы. После сегодняшнего, кажется, я еще долго буду приходить в себя.
– Тебе из клиники не перезванивали? – вдруг резко спохватываюсь. Времени ж много!
Как там моя Евочка? Пришла ли малышка в себя?
– Я сам звонил несколько раз, – говорит слегка виновато. – С ней все хорошо, – дает короткий ответ.
Немного придя в себя от шока, ведь мы были практически все время рядом, и я не видела, как Кирилл говорит по телефону, переосмысливаю сказанное.
– А можно точнее? – прямо в лоб задаю вопрос. – Ты же не просто так в квартиру ходил, – впиваюсь в мужчину внимательным, цепким взглядом. Вдруг ловлю себя на мысли, что страх и нервное напряжение ушли.
Плевать! Потом об этом подумаю.
Сейчас нужно выяснить, что с крохой.
– Кир? – вопросительно выгибаю бровь. Ни на секунду не разрываю наш зрительный контакт. – Говори!
Игнатов одаривает меня таким красноречивым взглядом, что я аж невольно прыскаю со смеха. Он припоминает моего брата и то, как похожи мы с ним.
– Ева спит, – отвечает снова уклончиво. – У нее ничего не болит.
Этой информации мне все равно мало. Я хочу знать больше! Мне нужно еще.
– И? – давлю на него.
– Хмельницкие все такие упертые? – усмехается.
– Как видишь, – пожимаю плечами. – Так что с Евой. Что в квартире нашел?
Эта малышка слишком глубоко засела в мое девичье сердце. За столь короткое время, что мы провели вместе, я успела очень сильно привязаться к ней.
Сердце обливается кровью от одной мысли, что она сейчас там одна… Ей никто не поможет… А ведь Евочке больно и страшно! Она ж кроха совсем.
Вдруг на щеках появляется прохладная влага. Провожу пальцем и понимаю, это слезы. Мои.
– Мариш, с Евой все в порядке, – Кирилл клятвенно заверяет. – Она под круглосуточным присмотром, ей занимаются лучшие врачи.
– Ей не больно? – спрашиваю. Голос с надрывом.
– Нет, – говорит мягко. – Ева под сильнейшими обезболивающими, – поясняет. И после его слов мне вдруг становится чуточку понятнее, почему он такой спокойный. – Девочка спит.
– А если вдруг она проснется? – уточняю. – Ей ведь страшно…
– Сегодня и завтра она будет спать, – заявляет Кирилл. – Не переживай, – закрывает мою руку своей широкой ладонью. – Ей не больно. У нее все хорошо.
Его прикосновение – словно луч солнца, тронувший кожу весенним днем. Его слова дарят силу. Его взгляд обнадеживает и согревает.
И это так неимоверно здорово, что я на миг зависаю.
Хочу запомнить этот момент.
– Спасибо, – робко благодарю и осторожно высвобождаю свою руку. Убираю подальше. От него.
Глава 18. Кирилл
– Спать будешь здесь, – подвожу Марину к своей спальне.
В квартире у меня практически всегда полный порядок. Минимум мебели, максимум свободного пространства и эта комната – не исключение.
Идеальная чистота.
Клининговая служба приходит ко мне раз в неделю и делает поддерживающую уборку, я сам в это не лезу. При моей занятости не хватало еще половину дня тратить на мытье пола, да протирание полок от пыли.
Вместо этого я лучше на пробежку в парк схожу.
Да и кому здесь мусорить, когда я то на смене, то на дежурстве, то у Ланского. Дома меня практически не бывает, я же всё время на работе торчу.
К сожалению, моё отсутствие и незаинтересованность в организации хоть какого–то уюта сейчас играет не самую лучшую роль. Мне немного не по себе от того, что я не могу дать девушке то, что нужно.
Уверен, она совершенно иначе представляла моё жильё, когда соглашалась поехать
