случае, через два часа он должен вернуться. Но прошло три часа, а самолета нет. Пришлось звонить в 13-ю армию и брать в оборот Маландина. Тот ответил, что послал в Прагу машину с несколькими офицерами, но докладов от них еще нет… Я послал еще одного офицера из оперативного управления штаба фронта на самолете связи и одновременно приказал Красовскому поднять группу боевых самолетов и поручить летчикам с малых высот выяснить обстановку в Праге. После их возвращения мы узнали, что в городе никаких боевых действий уже не наблюдается, а на улицах толпы народа, проходят демонстрации. Что Прага освобождена, было ясно, но ни одного вразумительного доклада ни от одного из командующих армиями так и не было. Как выяснилось потом, причиной тому было ликование пражан. … При появлении советского офицера его немедленно брали в дружеский полон, начинали обнимать, целовать, качать. Один за другим попали все мои офицеры связи в окружение – поцелуи, угощения, цветы… Потом в этих же дружеских объятиях один за другим оказались и старшие начальники – генералы: и Лелюшенко, и Рыбалко, и подъехавший вслед за ними Гордов. Никому из них не удавалось выбраться из Праги на свои КП, к своим узлам связи и подробно доложить обстановку…. А мне необходимо было доложить Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину не только, что Прага взята, но и при каких обстоятельствах взята, какое сопротивление было встречено и где. … Словом, день освобождения Праги был для меня очень беспокойным. Пропадали офицеры связи, пропадали командиры бригад, дивизий, корпусов – все пропадали! … Из-за торжественной встречи наших войск в Праге, которая вызвала перебои в связи, я фактически задержал на несколько часов обнародование приказа Верховного Главнокомандующего об освобождении Праги войсками 1-го Украинского фронта. …Мне хочется сказать несколько слов об авиаторах, действовавших на нашем фронте в составе 2-й воздушной армии под командованием генерал-полковника Степана Акимовича Красовского. Сам генерал Красовский – старый солдат, испытанный боевой командир, отлично знающий не только авиационное дело, но и наземные войска, их службу и их потребности. Положение командующего воздушной армией в известной мере двойственно: с одной стороны, он целиком подчинен командующему войсками фронта, а с другой – главнокомандующему Военно-воздушными силами в Москве. Все материальные ресурсы, все техническое руководство идет оттуда. Но С.А. Красовский всегда умело выходил из трудных положений, возникавших в связи с двойным подчинением. И я неизменно в таких случаях удивлялся его недюжинным способностям. В его распоряжении была одна из самых крупных авиационных армий – до 3 тыс. самолетов. Поддерживая наступление наземных войск, Степан Акимович иногда был склонен преувеличивать трудности боевого использования авиации. Но зато, когда операция была уже спланирована и утверждена, он со своим штабом настойчиво проводил в жизнь и решения командующего войсками фронта, и свои собственные. У меня о генерале Красовском сложилось мнение как об очень способном авиационном начальнике. Его подчиненные – командиры корпусов 2-й воздушной армии – представляли собой замечательную плеяду советских летчиков с большим опытом и славными традициями, сложившимися еще в мирное время. Эти люди вынесли на своих плечах самые тяжкие испытания первого периода войны, когда немцы решительно превосходили нас в воздухе и по численности, и по летно-техническим данным. Затем уже в разгар войны они и им подобные, по существу, заново создавали нашу авиацию, формировали новые авиационные части, обучали и воспитывали летчиков, отрабатывали новые принципы боевого применения авиации. Я неизменно с большим уважением вспоминаю о таких командирах корпусов, как В.Г. Рязанов. Н.П. Каманин, Д.Т. Никишин, А.В. Утин, В.Г. Благовещенский, В.М. Забалуев, М.Г. Мачин, И.С. Полбин. Помню, как всех нас глубоко потрясла внезапная гибель последнего – это случилось уже в самом конце войны, во время победоносной Берлинской операции…».
С.А. Красовский писал: «… Не менее успешно действовали летчики-штурмовики Т.Я. Бегельдинов, Н.Г. Столяров, Н.Н. Кирток, … и другие. Истребители также использовались для поражения наземных целей. Поддержанные активными ударами с воздуха, танковые армии под командованием генералов П.С. Рыбалко и Д.Д. Лелюшенко стремительно продвигались на Дрезден и Прагу. Нужно было позаботиться о перебазировании авиационных частей. Маршал И.С. Конев отдал распоряжение командующим армиями о выделении специальных сил для захвата аэродромов. Надо сказать, что помощь, оказанная танкистами, оказалась кстати, она позволила ускорить перебазирование авиации к Праге. … Группа самолетов Ил-2 во главе с Героем Советского Союза капитаном А.А. Рогожиным нанесла меткий удар по колоннам гитлеровцев и их приспешников – власовцев, пытавшихся уйти на запад.
… Тотчас же в штабе фронта и в Ставке радисты приняли радиограмму: «Нахожусь в Праге. Еременко». Начальник оперативного отдела штаба 3-й гвардейской танковой армии, однофамилец командующего войсками 4-го Украинского фронта генерала А.И. Еременко, вероятно, не мог предположить, какие события могут произойти из-за его известной фамилии. … И.С. Конев был очень удивлен: как же так, наши танковые армии разгромили врага под Дрезденом, наступали с высокими темпами, и вдруг в Праге первыми оказались не они, а соединения соседнего фронта. Он приказал запросить по радио генералов Рыбалко и Лелюшенко об обстановке в Праге. Но рации танкистов упорно молчали. Тогда Иван Степанович вызвал меня:
– Вы знаете, что советские войска вступили в Прагу? – спросил маршал.
– Да. Об этом донесли воздушные разведчики. – А известно ли вам, какие части вступили в город: наши или части четвертого Украинского фронта? – Нет, отличить войска одного фронта от войск другого с воздуха нельзя. – Тогда пошлите своих летчиков в Прагу, пусть установят, чьи войска находятся в городе.
Командиру 1-го штурмового корпуса было приказано с рассветом выслать самолет в Прагу. Через два часа с этой же целью был выслан второй самолет. Командующий фронтом ждал донесения. Через каждые пять минут связывался с аэродромами, но самолеты не возвращались. Тогда пришлось послать еще несколько машин. Результат тот же. Куда исчезают самолеты? Наконец я доложил маршалу:
– Летчики из Праги не вернулись. – Вот и доверь вам, авиаторам, выполнение серьезной задачи… Ну да ладно. Все уже известно: в Праге Рыбалко и Лелюшенко. На следующий день мы поехали в Прагу. Чехословацкий народ и советские воины торжествовали победу над общим врагом. …Первым делом я отправился на Пражский аэродром. Среди разбитых самолетов противника были найдены семь наших совершенно исправных «илов», которые накануне вылетели на разведку. Экипажей не было. Охранял машины один из воздушных стрелков. – Где летчики? – спросил я сержанта. И тут я узнал, как и почему наши машины, вылетевшие на разведку, остались на Пражском аэродроме. Первый же самолет был встречен жителями с ликованием.
