хоть и не любили меня поначалу, не хотели мне зла. Они пытались задобрить горта, приносили ему дары, уговаривали, но я все равно постоянно болел, весь был покрыт синяками и всегда ходил голодным. Однажды я чуть не умер, когда на меня опрокинулся котелок с кипятком… Ожоги очень долго пришлось выводить, и стало понятно, что мне или придется покинуть этот дом, или как-то договариваться с гортом. Отец нашел старика в соседней деревне, он и учил меня. А потом… мне было тринадцать, наверное, когда я призвал шайнов.
— Ты хотел умереть? — ее ресницы взметнулись, Поля непроизвольно придвинулась ближе, вглядываясь в его лицо. Покрытое уродливыми волдырями и рубцами, чтоб его.
— Не я, — Даня сглотнул, вспоминая те черные, наполненные горем дни. — Моя младшая сестра Соня попала под колеса трактора и так сильно пострадала, что доктора даже не могли избавить ее от мучений, не говоря уж о том, чтобы исцелить. И отец попросил меня… помочь ей уйти.
Поля не стала ужасаться, только опустила на мгновение взгляд, а потом снова посмотрела на Даню в упор:
— Нельзя призвать шайнов для другого человека. Духи смерти приходит только тогда, когда ты зовешь их для себя.
— Так говорят, — угрюмо ответил он. — Но на самом деле — можно. Вопрос только в цене. Всегда вопрос только в цене, Поля.
Она кивнула, рассеянно перебирая его волосы. Так гладят кошку, а не мужчину.
— Отец не простил меня, — закончил Даня со вздохом. — Или себя. В любом случае, я все время напоминал ему о решении, которое пришлось принять. Поэтому скоро я уехал.
— Куда?
— На карьеры… Твои глаза как голубой гранит до того, как его отполировали. Завораживает.
Поля неуверенно улыбнулась, не зная, как реагировать на такое странное сравнение. Спросила тихонько:
— Что ты делал на карьерах? Неужели работал на добыче камня?
— Не, там была маленькая школа, где учили договариваться с итрами, духами гор. С вассами, речушек хватало. Учили отгонять муннов, чтобы они не разносили повсюду сплетни и ссоры. Нас, подростков, было с десяток — все такие же неприкаянные, как и я. Настоящее пиршество для муннов, знаешь ли. Ну а потом я слонялся туда-сюда, болтался по Плоскогорью, нигде подолгу не задерживаясь.
— Пока не схлопотал проклятие, да? — она робко тронула ожог на его верхней губе.
— Пока не схлопотал проклятие, — он перехватил ее руку, прижал к своей груди.
Поля очень уютно вздохнула, снова закрывая глаза.
— Это пройдет? — спросила невнятно, уже засыпая.
— Надеюсь, — отрешенно произнес Даня, бездумно глядя на серый туман вместо неба. Он сделает все возможное, чтобы прошло. И, скорее всего, невозможное тоже.
А проснувшись, Даня почувствовал, что у него волосы встают дыбом: вместо Поли рядом с ним спала крупная волчица, и ее огромная лапа тяжело лежала на его груди.
Глава 09
Из уютных сновидений Полю выдернуло что-то чужое и странное. Как будто по коже пробежали мелкие лапки ледяного страха, не принадлежавшего ей.
Открыв глаза, она увидела совершенно белое, дикое лицо Дани, который лежал рядом совершенно неподвижно и, кажется, боялся дышать. В то же время сердце под ее ладонью билось рвано, суматошно.
Ожог на губах чуть зажил, волдыри уменьшились, а рубцы стали тоньше, незаметнее. Однако расширенные зрачки и паническая ошалелость во взгляде свидетельствовали о новых неприятностях.
— Что? — хрипловато спросила Поля. — Что опять не так?
Дане понадобилось некоторое время, чтобы осознать ее вопрос. Взгляд очень медленно приобретал осмысленность, потом он вдруг сжал ее руку на своей груди, приподнял, с опаской разглядывая, резко выдохнул и взвинченно рассмеялся.
— Привидится же такое, — воскликнул он и порывисто обхватил Полину голову обеими руками, прижав ее к себе. Уткнувшись носом в его футболку, она ужасно удивилась. Какое необычное пробуждение.
Кажется, ущелье продолжало играть с Даней, пугая и сбивая его с толку. Слишком впечатлительный, эмоциональный, обладающий богатой фантазией, ее спутник оказался легкой добычей.
— Эй, — напоминала о себе Поля, недовольная нехваткой воздуха и неудобным положением.
— Прости, — Даня немедленно оставил в покое ее голову, отодвинулся, сел, подозрительно и пугливо оглядываясь по сторонам. Бедный.
Васса, заманившая его в это изменчивое, опасное место, должно быть за что-то мстила.
Каким дурачком надо быть, чтобы согласиться на подобную авантюру?
Поля вспомнила Егорку, который сунулся на Гиблый перевал просто так, из любопытства, и легко улыбнулась.
Братья, что с них взять.
Как бы Даня ни отрицал родственные узы с княжеской семьей, в нем текла та же самая горячая кровь, благодаря которой Лесовские уже несколько столетий неутомимо боролись и побеждали. Порода.
Дважды Даниных предков изгоняли из князей, и дважды она возвращали свое положение.
Поля выбралась из спальника, потянулась, начала переплетать косу. Она отлично выспалась.
— Интересно, сколько мы уже здесь? — спросила, на мгновение зацепившись взглядом за вставшие часы на запястье.
— Кто знает, — Даня удивительно легко вернул себе беззаботный настрой и рылся в рюкзаке. — Я совершенно не чувствую времени, кажется, оно здесь течет иначе.
Прекрасно. Еще не хватало опоздать в рейс.
***
И они снова шли, и снова вокруг ничего не менялось, кроме того, что Дане стало куда лучше, чем накануне, а значит — на Полю снова обрушилась его жизнерадостная болтовня.
— А ты слышала про нашествие деревьев в Мелколесе? Ну, знаешь, городишко к северу от Первогорска, ничего выдающегося кроме того, что прежде вьеры там просто кишмя кишели. Они в ту весну просто взбесились, представляешь себе? Открывает человек с утра глаза — а у него сосна проросла прямо посреди спальни, а горт и вовсе сбежал в ужасе от всего этого непотребства. Дом одной вдовушки за ночь оказался окруженными непроходимым лесом. Хорошо, хоть запасов еды хватило, пока к ней пробились, она аж поседела вся. Князь тогда положил двойную оплату всем разговаривающим с духами, но идиотов соваться в этот ужас все равно набралось с горстку.
Даня, конечно, был одним из этих идиотов. Поля даже не сомневалась.
— И вот мы, пятнадцать отчаянных, приперлись такие отважные в Мелколес, а нас медведи встречают, ха! Спасибо, что не волки, если подумать, — тут он отчего-то содрогнулся. — Убивать медведей — значит, совершенно разозлить вьеров. А уговорить их убраться с дороги никак, они же лесных духов слушаются, а не нас. Тут, короче, Михайлов, такой же зеленый переговорщик, как и все мы, опытные-то не рвались в передние ряды, предлагает использовать снотворные руны, а среди нас, как назло, ни одного мастера по этому делу. Общими усилиями мы вспомнили, как они рисуются, но перепутали знак, и вот
