столько же — зарядить гранатомёт…
Я не стал подниматься к нашим — красное пятно отлично виднелось и с носа.
Он был близко, прямо над нами. Промахнуться невозможно.
Здесь мысли Ктулху ощущались сильнее, чем наверху, где нас прикрывали святые отцы. Но первый шок миновал, я уже как-то привык, притерпелся, и просто старался не обращать ни на что внимания.
Руки вот только дрожали… Сделав вдох, я остановил сердце. Как только успокоилась кровь, стало легче.
Я словно отстранился от мира живых, ступил одной ногой «на ту сторону».
Поднял трубу гранатомёта на плечо, поймал раскачивающееся красное пятно в сетку прицела, прикинул опережение и плавно нажал на спуск.
Гулкий взрыв рядом с ухом, граната вырывается с толчком и шипением — ствол как будто сильно толкнули снизу — яркой стрелой прожигает воздух и взрывается точно в красном пятне…
Должен быть результат! Хотя бы вздрогнул, поморщился… Но нет. Ктулху никак не реагировал.
— Стреляй, — шкипер, оказывается, уже был рядом и протягивал мне второй гранатомёт.
Другой рукой он забрал пустой РПГ.
Я выстрелил. И вновь попадание — отчётливо виден взрыв.
— Ещё, — теперь говорю я, и шкипер вкладывает мне в руку заряженный гранатомёт…
В ящике было десять выстрелов. Я высадил все, и только после этого понял, что вокруг стоит мёртвая тишина.
Хотя нет: вот Алекс что-то кричит с надстройки, я вижу, как у него открывается рот, а значит, это не вокруг тишина.
Это я оглох.
На месте красного пятна зияет развороченный кратер: кумулятивные гранаты сработали, как положено.
Почему Ктулху не реагирует на выстрелы?
Мысль была отстранённая, чужая. Но всё равно я удивился.
Ведь ему должно быть больно…
И вдруг вся бескрайняя плоть, сколько её было, пришла в движение. Она подёрнулась рябью, задрожала, один край опустился в воду — там взвились белые буруны — и на поверхность вынырнуло громадное, толщиной с секвойю, щупальце.
Обрушившись сверху, оно вслепую принялось шарить по поверхности шкуры — в надежде обнаружить источник раздражения.
Сменив гранатомёт, я попытался взять щупальце в прицел.
Бесполезно. Оно движется быстрее, чем я, и рано или поздно нащупает катер.
И просто прихлопнет — как мы, бывает, хлопаем ладонью комара…
И тут наверху затарахтел пулемет. Шкипер стоял рядом со мной, я слышал его запалённое дыхание.
Значит, стреляет Алекс.
Одна удачная очередь, — шептал я про себя. — Всего одна — и она порвёт эту дрянь пополам…
Так и случилось. Не пополам, но кончик щупальца упал рядом с катером — я видел десятиметровый отросток очень отчётливо, он извивался и колотил в борт.
— Сколько у нас ещё выстрелов? — громко спросил шкипер.
— Кумулятивных осталось десять, — ответил я.
Слух вернулся. Но вместе с ним в ушах что-то свистело, словно моя голова была воздушным шариком, и через дырочку уходил воздух.
Толчок застал меня, когда я тащил на палубу второй ящик. Грохнувшись на вставшую вертикально переборку, я ударился головой…
И зачем было спускать их вниз? Оставили бы наверху. Хотя с палубы их давно бы смыло.
Ладно, Шу, соберись.
Я помотал головой, поднялся и вновь схватился за ящик.
Последовал ещё один толчок.
Меня повалило на другую переборку.
Да твою ж маму…
— Жив? — над головой, в люке, появилась голова шкипера.
— Э… Относительно.
— Давай руку.
Рука у него была твёрдая, как стиральная доска. И такая же ребристая: сплошные мозоли. Даже на кончиках пальцев были мозоли…
И тут у меня в голове щёлкнуло.
Удивляюсь, как этого не случилось раньше. Семёныч, ага… А катер называется МАРИНА. И не винтовка была у него за плечом, а гитара в чехле — просто издалека я не разглядел…
Во я тупой.
Всё это промелькнуло в моей голове за один миг, пока я карабкался на палубу, цепляясь за его руку.
За собой я волок ящик с выстрелами — просто забыл о том, что держу его за скобку.
— Оставь, — посоветовал шкипер, когда я попытался открыть ящик, чтобы зарядить гранатомёт. — Он уходит.
Я поднял голову.
Вокруг опять была вода — Ктулху быстро погружался на дно, а катер вновь качался на волнах, хотя и чувствовал себя очень неустойчиво.
— Мы его достали? — вопрос был праздным, чтобы хоть что-то сказать.
— Скорее, он посчитал, что геморроя от нас слишком много, — ответил шкипер и подмигнул.
— Надеюсь, это не побудит его отправиться на промысел к побережью, — перегнувшись через перила, я смотрел, как уходит вглубь тёмная масса.
— Судя по размерам, там для него мелковато, — Алекс уже был рядом и довольно потирал руки. — А всё-таки мы его сделали, господа!
— Не уверен, — покачал головой Гиллель.
— Да ладно вам, Шемайя, — шеф подставил лицо свежему ветру. — Почему вы просто не можете порадоваться победе?
— Я не уверен, что мы выиграли хотя бы сражение, — мрачно ответствовал кладбищенский сторож.
— Создаётся впечатление, что он поднялся, посмотрел на нас… — отец Прохор говорил, задумчиво глядя вдаль. — Сделал для себя какие-то выводы, и — удалился.
Мне стало не по себе.
— Интересно: КАК лорд Бэкон с ним договорился?
— Мне интересно другое, — проговорил Гиллель. — ЧЕМ он пожертвовал, чтобы с ним договориться.
— Может, надо у него и спросить? — шкипер снял вопрос с языка.
— Обязательно спросим, — заверил Алекс. — Только далеко не факт, что он нам ответит.
— Это смотря как спрашивать, — заметил шкипер.
Их перепалка с шефом походила на давно привычную обоим игру.
— Для того, чтобы спросить, нужно его сначала найти, — напомнил отец Прохор. — А зная этого проходимца — он спрячется очень хорошо.
— Я слышал, у него есть замок в Гималаях, — вставил Гиллель. — Точнее, в Шамбале.
— Надо будет — достанем из Шамбалы, — отрезал Алекс.
Глава 7
Конечно, МарьВанна не поверила. Хорошо, что пока она меня отмывала, прокручивала в стиралке изгаденную одежду и кормила, вернулся Генька — тоже сбежал с уроков.
И отбил меня у бабули.
Вышли с ним во двор, и Генька, как истинный рыцарь, взялся провожать меня до дому.
