собой. Я странник, путешествующий по страницам своих дней. Сегодня тут, завтра там. Случайные лица, случайные знакомые. Ты никому ничего не должен и от других ничего не ждешь. Лучшее состояние. Весь мир – дорога, и все мы на ней попутчики. С кем-то идем меньше, с кем-то дольше, но в конце концов все равно расстанемся.
Я достал телефон и, подключившись к местному Wi-Fi, начал проверять почту, ногой проминая мягкую доску пола. Скрипа доски не слышал, но чувствовал. Новых писем не было. Я решил проверить Вконтакт. Там было несколько сообщений от коллег, все с тем же содержанием: «Где ты?»
Ром мелкими глотками был доцежен. Я поднял глаза от телефона – все ушли, никого не было. Черт! Когда? Куда? Обидно! Оглянувшись, я увидел удаляющуюся спину Тани. Она шла одна.
И тут мое внимание привлекла другая картина: Олеся и ее компания. Олеся во главе. Они заходили в клуб. Двое парней из компании изображали скучающий интерес и шли вразвалочку, типа: везде-то мы были, все-то мы видели. Девушки были менее сдержаны в эмоциях и с любопытством разглядывали дубовую барную стойку, местных, туристов и все помещение вокруг. «Ну-с, пора мне потанцевать», – решил я, мысленно надвигая фантомную шляпу на глаза и направляясь в противоположную сторону. Слава богам, что на танцпол ведут два входа, которые находятся в разных концах галереи.
«Всегда мечтал о шляпе, кстати, надо бы прикупить одну и погонять в ней, пока отпуске», – подумал, открывая первые двери в красноватый полумрак коридора.
Когда я попал внутрь, танцевальное рубилово было в самом разгаре. Народу прибавилось, свободного места, несмотря на то, что танцпол был немаленьких размеров, стало мало. Огляделся, но тут зарядила очередь стробоскопов, полностью дезориентировав меня, и я не увидел никого из знакомых. Пристроившись к первой попавшейся компашке, кругу из девяти человек, я начал танцевать.
Вообще, народ на танцполе двигался в двух агрегатных состояниях: одиночки и компании. Одиночки вытворяли мыслимые и немыслимые пируэты и производили впечатление угашенных нариков своими порой удивительными, но достаточно часто, нелепыми движениями.
Вторая форма – компании. Они собирались и распадались, пересобирались, менялись. И всегда вставали кругом, образуя свободное пространство в центре. Иногда в центр выходил кто-то, кто, видимо, считал, что офигенно танцует. Иногда этого кого-то в центр просто выпихивали. Порой легким толчком, порой довольно грубым, типа «че очкуешь?»
И вот я присоединился к одному такому кругу и начал отщелкивать пальцами ритм, входя в транс, медленно, постепенно ускоряясь, вбирая в себя ритм. Переливаясь с ноги на ногу, делая плечами восьмерку, я мышца за мышцей разминал тело, в кульминационный момент включившись в общий танец, когда давление внутренней пружины достигло критического максимума. Меня больше не было. Был только ритм и музыка.
В центр вынырнула девушка в белом платье чуть выше колен. Она классно танцевала, изгибаясь всем телом, темные локоны ее волос вились причудливыми каштановыми кудряшками, дополняя ее рисунок движений, она была невысокой, но стройно-гармоничной, будто слитой воедино из морской пены, она была Терпсихорой во плоти, если возможно это, чтобы греческие богини танцевали под блаженными небесами Индии. Каждое ее движение было выверено, откалибровано, совершенно. Я даже замедлил свой танец, любуясь ее стройной фигуркой без малейшего изъяна, ее грацией, ее движениями.
Ритм замедлился, сменился, заиграл с новой силой.
В образовавшемся перерыве я оглядел своих случайных спутников: обычные люди, на лица которых, местами, наложила свою одухотворенную печать музыка. Кто-то пытается выложиться на полную, кто-то вяло дергает руками-ногами, изображая танец. Кто-то улыбается, неведомо как уловив в мечущемся свете бешено-фантастических прожекторов мой взгляд, или просто приветствуя высвободившихся своих внутренних демонов. Но все взгляды, все внимание, по большей части, было сосредоточено на девушке в белом платье. Она наша маленькая королева неудачников, которая выбрала сама себя, но перед кем склоняются все. Новое замедление ритма, и я снова вхожу в промежуточное состояние между «до» и «после». Новый виток ритма, ускоряюсь, раскрываюсь и тут чувствую чью-то выталкивающую меня пятерню на своей правой лопатке. Смотрю на неведомого доброхота, незнакомый мне персонаж, включившийся в мою жизнь, смотрит на меня, раскрывает улыбку и выталкивает сильнее вперед, так что не шагни я – упал бы.
На секунду застываю, оглядывая видимую мне в рамках ста восьмидесяти градусов аудиторию, везде встречаю одобрительные улыбки (давай, мол, позорься, чувак) и вот замедление в ритме, кульминация, ускорение. Ну что ж, раз меня выбрали, покажем РОК-Н-РОЛЛ, детка. Движения сами приходят в конечности и туловище, минуя медлительную черепную коробку. Руки, ноги, талия, плечи – в ход идет все. В некоторых местах я так вдавливаю каблук туфель в пол, что, кажется, будто доски сейчас треснут под эти ударом. Нельзя упасть в грязь лицом. Я ритм. Я музыка. Я дух этого мира. Я бог.
Замедление. Знакомый мотив трека из Prodigy.
Девушка в белом замечает меня, поворачивается, и мы начинаем танцевать вместе, копируя и дополняя движения друг друга. Вижу, что она устала, я тоже не в лучшей форме, но шоу должно продолжаться. И чем паршивее тебе, тем шире должна быть улыбка. Никто не должен видеть, как тебе хреново! Это высший кайф, высшее наслаждение, когда ты танцуешь, чувствуя как истощенные долгой гонкой мышцы начинают сдавать, но ты вливаешь в них какую-то потустороннюю, нереально-спиритическую энергию и продолжаешь движения. Краем глаза я вижу восторженно мерцающие в свете мечущихся прожекторов глаза остальных.
Не сдается она. Не сдаюсь и я. Мышцы немеют, руки уже не поднимаются на нужную высоту и чересчур резко срываются вниз, грудная клетка истошно заходится в накачивании тела кислородом, пот, стекая по лбу, режет глаза. Мы движемся вперед. Это свобода. Это кайф. Это еще один шанс заглянуть за горизонт своих возможностей и смачно плюнуть в вечность.
Краем глаза замечаю, что наша группа медленно дрейфует по танцполу. И я, и она уже не можем удерживаться какого-то определенного места, на котором мы танцевали изначально, и нас сносит произвольно в сторону, и все движутся за нами. Наш круг наполняется. Я замечаю Леху, замечаю Машу с Кирей, замечаю в углу апатично двигающую конечностями Таню, Алена присоединилась к нам и улыбается, прихлопывая руками. Мы танцуем. В поле случайного обзора попадает Олеся, ее подружка и пара ее парней – они вяло подтанцовывают.
Танец захватил нас. Чувствуя, как сдают конечности, я жалею, что в свое время профилонил занятия по брейку, на которые меня звал друг, – можно было бы сильнее отжечь. Отчаянно хочется покурить и выпить. Пот, который я еще более-менее до того смахивал рукавом рубашки, теперь бесконтрольно льется по лбу. Девушка в белом продолжает свой танец. Я не могу уступить. Все больше людей хлопают в такт ритму и замедляются.
Мы танцуем.
Я ритм. Я музыка. Я нить этого мира. Все вокруг иллюзия. Перед глазами заходятся в бешеной пляске цветные круги величиной с копеечную монету.
Мы встречаемся глазами. Боги-боги, мне кажется, она прекрасна. Кажется, она поняла, о чем говорю я, только по одному взгляду. Ритм замедляется. Мы замедляемся. Темные тени рывками перемещаются в свете стробоскопов, белое платье сливается в единую линию фризлайта, мы замедляемся сильнее и сильнее, ритм замедляется, вот-вот наступит кульминация, и мы взрываемся новым каскадом движений, повторяющих структуру мира; мы танцуем, перед глазами замерло изображение батарейки с записью: 3%… 2%. Мы танцуем. 0%. Мы танцуем. Минус 1%.
И тут ритм опять резко замедляется. «Давай!» – говорю я про себя. Она поняла.
Усталые, пытающиеся протолкнуть в себя хоть грамм сперто-кондиционированного воздуха мы разом поворачиваемся в одну и ту же сторону и синхронно отвешиваем поклон.
Шоу окончено. Развлекайтесь дальше сами.
Выходим в одну дверь. Я придерживаю створку, чувствуя, как организм балансирует между реальностью и отключкой. Разглядываю ее
