ничего ответить — Андрей уже подмигивает мне и скрывается за дверью, оставив после себя только запах парфюма.
— Что он тебе там шептал? — сонно интересуется Алена, натягивая одеяло повыше.
— Чушь всякую, — бурчу, сбрасывая пальто и сапоги.
Ксения смеется, но уже так лениво, что, похоже, засыпает прямо в процессе. Я взбираюсь на кровать и натягиваю плед, прикрывая глаза.
Я уже почти проваливаюсь в сон, когда резкий шорох заставляет меня приоткрыть глаза. Ксеня рывком садится на кровати и начинает лихорадочно шарить по одеялу.
— Телефон, — шепчет, чуть не срывая голос. — Забыла внизу.
— Оставь до утра, — лениво советую, не открывая глаз.
Но разве это двуногая беда когда-нибудь кого-то слушает? Разумеется, нет.
Бормочет себе под нос заковыристые ругательсва. Спрыгивает с кровати, хватает какой-то плед с кресла и накидывает на плечи. Затем выходит из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
Я переворачиваюсь на бок, прижимаясь лицом к подушке. Сон, который уже был так близок, теперь кажется недостижимым. Минуты текут, а Ксени все нет. И где ее носит нелегкая? Поди, опять бывшему звонит. Сейчас глупостей наговорит, а утром жалеть будет.
Тяжело вздохнув, поднимаюсь, натягиваю шубку обратно, чтобы не светить прелестями, и выхожу в коридор. Тут темнота, хоть глаз выколи! Буквально на ощупь по стенам добираюсь до лестницы. Прохлада от пола пробирается сквозь колготки, но я упрямо спускаюсь вниз.
До меня доносятся приглушенные голоса. Они из гостиной.
Прислушиваюсь. Один голос принадлежит Ксене — он немного взволнованный, но в то же время с нотками раздражения. Второй — Кира. Узнаю его фирменный уверенный тон даже без слов.
Я подкрадываюсь ближе, стараясь ступать как можно тише. Ни дать ни взять, Штирлиц в шубке!
Голоса становятся отчетливее, и я наконец разбираю слова.
— Вообще-то это я тебе должен всякие непотребства предлагать, а не ты мне, — громко заявляет Кир. — Я мужчина. Я самец.
— Да тебе жалко, что ли? — бурчит Ксеня, тяжело вздыхая.
Она надувает губы, сложив руки на груди, и, судя по всему, намеренно доводит белобрысого.
— Жалко? — переспрашивает Кир, но тут замечает меня.
Резко меняется в лице, поднимает руку и показывает жестом, что все под контролем.
Останавливаюсь на нижней ступеньке, смотря на эту парочку. Очевидно, что Ксеня пытается отмотать какую-то глупость, но Кир ее тормозит. Чудо, не иначе! Казалось бы, белобрысого хлебом не корми — дай только поиздеваться над кем-то. А тут…
— Все нормально, — одними губами шепчет поверх головы подруги.
Может, и правда нормально. Я раздумываю пару секунд, и в конце концов решаю не лезть.
Поднимаюсь по лестнице обратно. Свет выключен, и приходится двигаться на ощупь. Коридор кажется бесконечно длинным, но вот я нахожу дверь. Открываю ее тихо, стараясь никого не разбудить, и проскальзываю внутрь.
Моргаю, стараясь хоть что-то разглядеть. Хм-м, что-то я не помню стула возле стены…
Впрочем, я вообще обстановку не разглядывала. Да и голова круглая от выпитого шампанского. Скидываю шубу, бросаю ее на спинку стула и сразу же залезаю под одеяло. Мягкая кровать моментально обволакивает теплом, и я устраиваюсь на подушке, чувствуя, как веки становятся все тяжелее…
Резко моя талия оказывается под чужой рукой. Рывок. И я уже плотно прижата к мужскому горячему телу.
Мать моя женщина!
— Сама пришла, Снегурка, — раздается низкий голос Андрея прямо у моего уха.
Вздрагиваю и судорожно сглатываю.
— Я… я перепутала двери, — заикаясь, быстро начинаю тараторить.
Мое сердце стучит, кажется, прямо в горле, а внутри все переворачивается от близости.
— Я рад, что ты оказалась такой невнимательной, — его голос, низкий и теплый, буквально мурлычет у меня над ухом, словно он не человек, а довольный кот.
Бабочки в животе порхают с такой силой, что я практически задыхаюсь.
— Я… — пытаюсь что-то сказать, но слова путаются. — Мне нужно вернуться.
Пытаюсь отстраниться, но Андрей крепче обнимает меня. Его рука, широкая и сильная, удерживает меня на месте.
— Обратно? — вдруг переворачивается, и я оказываюсь под ним. Это происходит так быстро, что я даже не успеваю понять, что именно произошло. — Обратной дороги нет, Снегурка.
Он смотрит на меня сверху вниз. Глаза блестят, и в них мелькает что-то опасное. Такое, от чего я должна испугаться. Но вместо этого чувствую, как волна жара прокатывается по телу.
— Андрей, перестань, — пытаюсь протестовать, но голос звучит куда слабее, чем рассчитываю.
— Я серьезно, — железным тоном отрезает, наклоняясь ближе. Дыхание касается моей кожи. — Ты вошла в эту комнату, а значит, ты моя.
Его слова сбивают с толку. Я теряюсь, не в силах оторвать взгляда от колдовских глаз. Они горят уверенной настойчивостью, от которой у меня подгибаются колени.
Хотя какие, к черту, колени? Я лежу под ним! И Андрей совсем не собирается давать времени на размышления.
Его губы накрывают мои — мягко, но настойчиво. Он не просит, а берет. На долю секунды замираю, но это странное, невыносимое притяжение между нами захватывает меня целиком.
Чувствую, как рука скользит вверх по талии, а поцелуй становится глубже, горячее. Сердце просто выскакивает, и весь здравый смысл машет мне ручкой.
Я, хоть убейте, не знаю, почему отвечаю глазастому! Просто в какой-то момент мои руки сами находят крепкие плечи, а губы начинают двигаться в такт поцелую. Меня тянет невидимая сила, против которой я не могу, да и не хочу, бороться.
На мгновение Андрей прижимает меня еще крепче, а потом отрывается, чтобы посмотреть в лицо.
— Вот так, Снегурка, — шепчет, едва касаясь моих губ. — Это самое правильное начало нового года.
На ответ мне времени не дают. Снова набрасываются с поцелуями. Только теперь откровение. Руки уже шарят под одеялом, стягивая колготки. Я выгибаюсь, точно кошка, выпрашивающая ласку. В животе стягивается узел.
Проклятье, я никогда в жизни не хотела так сильно мужчину! До потери мысли, до одурения. Когда тело горит в агонии.
Провожу рукой по кубикам пресса, наслаждаясь их твердостью. Между бедер мне уже давно упирается бугор.
— Давай, Снежка, потрогай меня. Я весь твой, — приказывает между поцелуями в шею Андрей.
И я трогаю. Везде, где могу дотянуться. В какой-то момент мы остаемся совсем обнаженными. Тело к телу.
На секунду раздается какой-то стук. Мы замираем. Самое время, чтобы вернуть контроль и остановится. Пока не поздно.
— Поцелуй меня, — сама прошу.
Да пропади оно все
